Кристофер Ишервуд - Там, в гостях

Он носил очень старый, но явно дорогой твидовый пиджак, стертые чуть ли не до дыр слаксы и пыльные, стоптанные замшевые туфли. Амброзу самому, как и его одежде, не помешала бы чистка, однако его внешний вид не вызывал отвращения. К тому же от него не исходило неприятного запаха. А ведь нюх у меня был – да и по сей день остается – очень острый.

Вместе с Гансом они отвезли нас на такси в отель, где остановились сами, и устроили в номер. Затем мы расположились снаружи в кафе напротив отеля и с видом на площадь. Амброз настоятельно советовал попробовать белое смоляное вино.

– Лучше вам к нему привыкнуть, – сказал он мне. – Кроме него, на острове обычно пить нечего.

Простота и готовность, с которой он решил, что я еду к нему на остров – пусть и ненадолго, – немного смущала. У меня уже было смутное ощущение, что ехать придется, но я-то ждал прелюдии, вежливой игры; я бы стал упираться, мол, что вы, что вы, не хочу доставлять неудобств, а он бы заверил меня: нет-нет, какие уж тут хлопоты! И почему-то Амброз проявил мало любопытства к моей персоне: он не расспросил, как прошла поездка, как там дела в Берлине. Похоже, ему вполне уютно было внутри собственного мирка; ну а коли ты удосужился заглянуть к нему – что ж, ладно, дело твое.

Как я уже сказал, в Амброзе ощущались покой и тревога одновременно. Сидел он расслабленно, зато пальцы и речь выдавали отчаянную нервозность: руки постоянно дрожали, а перстень-печатка едва не соскальзывал с пальца. Прямо посреди беседы Амброз достал янтарные четки с черной кисточкой и принялся их перебирать. Мне и в голову не приходило, что он может быть пьян; позднее я узнал, что пьяного Амброза от трезвого отличить очень трудно.

– Надеюсь, вы не против поспать в палатке? – поинтересовался он все тем же тоном хозяйки загородной вечеринки. – Я ожидал, что к этому времени дом достроят, но рабочие едва начали. Впрочем, теперь-то я постоянно буду на месте. У них надо над душой стоять и покрикивать, иначе все безнадежно… Посмотрим, посмотрим… Лучше бы купить палатку сегодня. И еще одеяла. Все это можно найти на «воровском» рынке… Вы прежде не бывали в Афинах? Тогда вам непременно стоит взглянуть на Акрополь. Это дело такое, с ним надо разобраться поскорее и забыть…

– Вам не нравится Акрополь?

– Боюсь, я староват для него. – Амброз кокетливо поерзал. Так он показывал, что извиняется за немодное мнение. – Ничто после Минойской эры и Восемнадцатой династии [30] Минойская, крито-микенская цивилизация просуществовала с 2700 по 1400 г. до н. э., тогда как XVIII династия египетских фараонов (Тутмосидов) – с 1550 по 1292 г. до н. э. не кажется мне интересным. – И почти без паузы он задумчиво продолжил: – Не знаю точно, во что обойдется ваше пропитание – надо бы посчитать, – но вы удивитесь, как тут дешево стоит еда. А ведь надо еще и расходы на бензин прикинуть. На машине, правда, много ездить не придется. Напитки бесплатны, разве что когда отправимся закупаться в Халкис.

– Очень не хотелось бы обременять вас лишними тратами, – довольно чопорно сказал я, поразившись тому, как резко хозяйка Амброза сменилась домовладелицей. Позднее я к этим метаморфозам привыкну.

Вальдемар тем временем о чем-то говорил по-немецки с Гансом Шмидтом. Пару минут спустя, когда мы встали и отправились за покупками и на осмотр достопримечательностей, Вальдемар отвел меня в сторону и пораженно шепнул:

– Я бы ни за что его не узнал!

– Ганса?

– Боже! Выглядит он просто ужасно! И что с его рукой?

– С рукой?

– Да, с левой. Хочешь сказать, ты ничего не заметил?

– Нет.

– Ты что, ослеп, Кристоф? Она же совсем kaput ! [31] Сломана, испорчена, пропала ( нем. ). А в чем дело, Ганс признаваться не хочет. Говорит, что расскажет позднее, наедине, когда будем на острове. Знаешь, Кристоф, я готов спорить, что тут творится что-то неладное. Возможно, Амброза преследуют враги, пытаются его порешить? Ганс же писал, что он при этом типе телохранитель. Может, враги Амброза его и ранили?

– Вряд ли.

Однако романтик Вальдемар всерьез настроился поверить в худшее. В восторге предвкушения он широко улыбнулся.

– На этом острове нам грозит большая опасность, Кристоф. Мы окажемся в глуши. Вот это я понимаю, приключение! Может, мы еще пожалеем, что покинули Берлин.

На прогулку Ганс не пошел, он присоединился к нам только за ужином, и вот тогда-то я смог присмотреться к его руке внимательнее. Как я не заметил увечья при знакомстве?! Предплечье выглядело одеревенелым, а кисть раздулась и приобрела розоватый оттенок. На тыльной стороне ладони осталось несколько глубоких шрамов. Похоже, Ганс привык по мере сил не замечать своих ран, но сейчас ему пришлось позволить Вальдемару нареза́ть для него мясо.

Свою инвалидность он воспринимал как будто даже весело и вообще внешностью напоминал образцового пруссака: высокий, бледный, мускулистый, со светлыми, почти что белыми, коротко стриженными волосами. За обвислым брюхом и вызванной пьянством одутловатостью еще угадывался гладкокожий широкоплечий боец. Курносый, он напоминал поросенка, при этом лицо его было благодушным. Воспаленные глаза имели бледный, водянистый оттенок голубого. Мне нравилась его сонная улыбочка и медлительная походка, с которой он переносил с места на место свое мощное, грузное тело. Как-то раз, заметив на себе мой изучающий взгляд, Ганс вдруг потянулся и, подмигнув мне, сказал:

– Ja, ja. So ist die Sache . – Это было уклончивое и в то же время уместное замечание, примерный перевод которого – «такие вот дела».

– Я решил приобрести пару павлинов, – тем временем говорил мне Амброз, – когда дом достроят. Еще подумываю заодно завести и верблюда. Верблюд создаст атмосферу, как вы думаете?

То ли дело было в том, как небрежно он помахивал сигареткой, то ли в том, как насмешливо прикрыл глаза и отвернулся, словно избегая прямого света солнца (когда он все же взглянул на меня, я осознал, что прежде он этого не делал; по крайней мере, в глаза он мне точно не смотрел), но вот мое подсознание уловило некую деталь, и я вспомнил этого человека.

– Постойте, Амброз! – воскликнул я. – Мы ведь знакомы!

Амброз продолжал улыбаться, глядя куда-то в сторону.

– Точнее, – продолжил я, – мы уже встречались. Много лет назад. Ну да, конечно! Мы с вами учились в Кембридже. Пересеклись на лекции. Полагаю, в Кингс-холле.

Теперь-то Амброз поднял на меня взгляд.

– Не Кингс, а Тринити. Темой лекции был Мачу-Пикчу [32] Перуанский «потерянный город инков». . Вы сказали, что пришли за вдохновением для новой истории.

– Боюсь, я ее так и не написал.

– Я одолжил вам книгу о традициях инков. Пустышка, одни фантазии. Зато иллюстрации были что надо.