Данте Алигьери - Божественная комедия. Самая полная версия

1 С возвратом чувств, к которым вход закрылся,
При виде мук двух родственных теней,
Когда печалью весь я возмутился, —

4 Иных скорбящих, ряд иных скорбей
Я зрел везде, куда ни обращался,
Куда ни шел, ни устремлял очей.

7 Я был в кругу, где ливень проливался
Проклятый, хладный, вечный: никогда
Ни в мере он ни в свойствах не менялся.

10 Град крупный, снег и мутная вода
Во мраке там шумят однообразно;
Земля, приняв их, там смердит всегда.

13 Там Цербер, зверь свирепый, безобразный,
По-песьи лает пастию тройной
На грешный род, увязший в тине грязной.

16 Он, с толстым чревом, с сальной бородой,
С когтьми на лапах, с красными глазами,
Хватает злых, рвет кожу с них долой.

19 Как псы там воют души в грязной яме:
Спасая бок один, другим не раз
Перевернутся с горькими слезами.

22 Червь исполинский, лишь завидел нас,
Клыкастые три пасти вдруг разинул;
От бешенства все члены он потряс.

25 Тогда мой вождь персты свои раздвинул,
Схватил земли и смрадной грязи ком
В зев ненасытный полной горстью кинул.

28 Как пес голодный воет и потом
Стихает, стиснув кость зубами злыми,
И давится и борется с врагом, —

31 Так, сжав добычу челюстьми тройными,
Сей Цербер-бес столь яростно взревел,
Что грешники желали б быть глухими.

34 Чрез сонм теней, над коим дождь шумел,
Мы шли, и молча ноги поставляли
На призрак их, имевший образ тел.

37 Простертые, все на земле лежали;
Один лишь дух привстал и сел, сквозь сон
Узрев, что мимо путь свой мы держали.

40 «О ты, ведомый в бездну, – молвил он, —
Узнай меня, коль не забыл в разлуке:
Ты создан прежде, чем я погублён».

43 И я: «Твой лик так исказили муки,
Что ты исчез из памяти моей
И слов твоих мне незнакомы звуки.

46 Скажи ж, кто ты, гнетомый мукой сей,
Хоть, может быть, не самою ужасной,
Но чья же казнь презреннее твоей?»

49 И он: «Твой град, полн зависти опасной, —
Сосуд, готовый литься чрез край, —
Меня в себе лелеял в жизни ясной.

52 У вас, гражда́н, Чиакком прозван я:
За гнусный грех обжорства, в низкой доле,
Ты видишь, ливень здесь крушит меня.

55 И, злая тень, я не одна в сем поле;
Но та же казнь здесь скопищу всему
За грех подобный!» – И ни слова боле.

58 «До слез, Чиакко, – я сказал ему, —
Растроган я твоим страданьем в аде;
Но, если знаешь, возвести: к чему

61 Дойдут гражда́не в раздроблённом граде?
Кто прав из них? скажи причину нам,
Как партии досель в таком разладе?»

64 A он в ответ: «По долгим распрям там
Дойдут до крови: партия лесная,
Изгнав другую, навлечет ей срам.

67 Но чрез три солнца победит другая,
Изгнав лесных при помощи того,
Что лавиру́ет, берег обгибая.

70 Чело подняв до неба самого,
Они врагу тяжелый гнет предпишут,
Хоть негодуй, хоть плачь он оттого.

73 Два правых там, но сло́ва их не слышат:
Гордыня, зависть, скупость – это три
Те искры, ими же сердца там пышат».

76 Он смолк, терзаем горестью внутри,
И я: «Еще спрошу я у собрата,
Два слова лишь еще мне подари:

79 Друзья добра, Теггьяйо, Фарината
И Рустикуччи, Моска и Арриг
И прочие гонители разврата, —

82 Ах, где они? поведай мне об них!
Узнать об них горю от нетерпенья —
В аду ль скорбят, иль рай лелеет их?»

85 И он: «В числе чернейших! преступленья
Различные их повлекли ко дну:
Нисше́д [8] Нисшед (устар.) – сойдя. туда, увидишь их мученья.

88 А как придешь в ту сладкую страну,
Молю: пусть вспомнят обо мне живые.
Довольно! дождь меня гнетет ко сну».

91 Тут, искосив глаза свои прямые,
Он на меня взглянул, главу склонил
И пал лицом как прочие слепые.

94 И вождь сказал: «Надолго он почил:
Звук ангельской трубы его разбудит,
Когда придет Владыка грозных сил.

97 На гроб печальный всех тот звук осудит,
Все восприимут плоть и образ свой,
Услышат то, что в век греметь им будет».

100 Мы тихо шли под бурей дождевой,
Топча в грязи теней густые кучи
И говоря о жизни неземной.

103 И я: «Учитель, меры злополучий
Умножатся ль в день Страшного суда,
Умалются, иль будут столько же жгучи?»

106 А он: «К науке обратись, туда,
Где сказано, что чем кто совершенней,
Тем больше зрит он благ или вреда.

109 Хотя сей род, проклятый в злой геенне,
В век совершен не может быть вполне,
Ждет тем не мене казни утонченней».

112 Мы обогнули путь сей в тишине,
То говоря, чего здесь не замечу;
Когда ж пришли, где сходят к глубине, —

115 Враг смертных, Плутус, нам предстал навстречу.