Данте Алигьери - Божественная комедия. Самая полная версия

28 Тут тень одна: «Коль зыбкий сей песок,
Коль образ наш обугленный, увечный,
Презрительным являют наш порок,

31 Склонись, хоть ради нашей славы вечной,
Сказать: кто ты, что смело входишь к нам,
Еще живой, в край муки бесконечной?

34 Вот он, за кем бегу я по пятам,
Теперь нагой, весь черный и убогий,
Едва ль поверишь, как был славен там!

37 Он храбрый внук Гвальдрады, в жизни строгой,
Тот Гвидогверра, что числом побед
И разумом прославился так много.

40 Другой, в степях бегущий мне вослед,
Был Альдобранди, тот Теггьяйо славный,
Чьим именем гордиться должен свет.

43 А я, гнетомый с ними казнью равной,
Я Рустикуччи и, поверь, вполне
Погиб навеки от жены злонравной».

46 О! если б был я невредим в огне,
Немедля б спрыгнул я к сынам проклятья
И, знаю, вождь не воспретил бы мне.

49 Но страх сгореть, как эти злые братья,
Вмиг утушил на сердце без следа
Порыв желаний к ним лететь в объятья.

52 «Нет, не презренье, – я вскричал тогда, —
Но скорбь вселили в грудь мне ваши лики
Печальные (забуду ль их когда!),

55 Лишь только я от моего владыки
Уразумел, что к нам стремитесь вы,
Чьи подвиги так на земли велики.

58 Деянья ваши были таковы,
Что я, земляк ваш, с чувством горделивым
Всегда о них внимал из уст молвы.

61 Покинув желчь, я за вождем правдивым
Стремлюсь к плодам обещанным; сперва ж
Низринусь в центр вселенной к злочестивым».

64 «О пусть же долго телу будет страж
Твой дух бессмертный! – молвил сын печали. —
Пусть и потомству славу передашь!

67 Честь и отвага, о скажи, всегда ли
Живут, как жили, в городе родном,
Иль навсегда из стен его бежали?

70 Гюйдьельм Борсьер, гонимый там огнем,
Недавний гость средь нашего собранья,
Печалит нас рассказами о нем».

73 «Иной народ и быстрые стяжанья
В тебя вселили гордость и позор,
Флоренция, дом скорби и рыданья!» —

76 Так я вскричал, поднявши кверху взор,
И три души, смутясь при этой вести,
Услышали как будто приговор.

79 «О если всем ты говоришь без лести, —
Все три вскричали, – как ответил нам,
Как счастлив ты, что говоришь по чести!

82 И так, прошед по мрачным сим местам
И возвратясь из стран светил прекрасных,
Когда с восторгом скажешь: я был там !

85 Поведай людям и об нас несчастных!»
И, круг расторгнув, как на крыльях, вспять
Они помчались вдоль песков ужасных.

88 Нельзя так скоро и аминь сказать,
Как быстро скрылись с глаз моих три духа.
Тогда пошел учитель мой опять.

91 Я шел недолго с ним, как вдруг до слуха
Достиг шум вод, столь близкий, что едва
Звук наших слов могло расслушать ухо.

94 Как тот поток, который мчит сперва
Свой бег с Монвезо на восток по воле,
От левой кручи Апеннин, слывя

97 В верховьях Аквакетою, доколе
Падет в русло́ долины у Форли,
Где это имя уж не носит боле,

100 И с яростью грохочет не вдали
От Бенедетто, падая с вершины,
На коей жить и тысячи б могли:

103 Так здесь, свергаясь с каменной стремнины,
Ток мутных вод подъемлет страшный гром,
Слух оглушая грохотом пучины.

106 Мой стан обвит был вервию кругом,
Которою когда-то безуспешно
Ловил я Барса с дорогим руном.

109 И эту вервь над бездной мглы кромешной
Я отрешил, как вождь мне приказал,
И, в клуб смотав, вручил ему поспешно.

112 И вождь, склонясь направо и от скал
Немного отойдя, что было мочи
Поверг ее в бездонный сей провал.

115 Знать нечто новое из мрака ночи,
Подумал я, всплывет на новый знак,
За коим так следят поэта очи.

118 О будь же с теми осторожен всяк,
Что не одни лишь зрят дела очами,
Но разумом пронзают мыслей мрак.

121 И вождь: «Сейчас предстанет то пред нами,
Чего я жду, и то, о чем в тиши
Ты грезишь, сам увидишь над волнами».

124 Об истине, приявшей образ лжи,
Чтоб без вины осмеян не был с нею,
О человек, поведать не спеши!

127 Но здесь молчать, читатель, я не смею,
И я клянусь Комедией моей
(Да в век пребудет благодать над нею!) —

130 Я зрел во мгле воздушных тех полей
Гигантский образ, кверху выплывавший,
Ужасный для смелейших из людей.

133 Так, вверх стремясь и ноги подобравши,
Всплывает тот, который, бросив челн,
Нырнул на дно, чтоб якорь, там застрявший

136 Между каменьев, вытащить из волн.

1 «Вот лютый змей с хвостом остроконечным,
Дробящий сталь и твердость стен и скал!
Вот он весь мир зловоньем губит вечным!» —

4 Так начал вождь и знак рукою дал,
Чтоб грозного приблизить великана
Ко мраморам, где путь наш пролегал.

7 И страшный образ гнусного обмана
Главой и грудью к берегу приник,
Но не извлек хвоста из мглы тумана.

10 Был лик его – людей правдивых лик:
Столь кроткими глядел на нас глазами,
Но как у змей был хвост его велик.

13 Мохнатые две лапы под плечами.
А грудь, бока и весь хребет, как жар,
Испещрены узлами и кружками.