Александр Дюма - Могикане Парижа

– Ну, ребята, – осторожно! – сказал он без малейшего волнения в голосе.

Оба силача уперлись одним коленом в край колодца и, несколько отставя другую ногу назад, ожидали последних приказаний.

Жакаль поднял очки на лоб и пристально глянул им в лица.

– Ах, да! – воскликнул он, подбрасывая трость под мышку с видом человека, который в последнюю минуту перед отъездом в далекое путешествие вспомнил нечто крайне важное, достал табакерку, тщательно перетер табак и набил себе нос огромной понюшкой. После этого он опять взял трость в руки, по-видимому, придавая ей какое-то особенное значение.

– Ну, теперь готовы? – спросил он.

– Точно так, господин Жакаль.

– Так начинайте, только смотрите, потихоньку, осторожно, потому что в срубе, может быть, есть вода.

Одной рукой он ухватился за веревку повыше своей головы, а другой начал отталкиваться тростью от стенки колодца, чтобы не биться об нее.

– Спускайте веревку помаленьку, а иногда и совсем останавливайте, – говорил Жакаль.

Люди стали опускать его, он медленно исчез в черной тьме колодца.

– Хорошо, хорошо, отлично! – приговаривал он голосом, который скоро стал почти таким же глухим, как голос подземного узника.

Тот, услышав, что к нему приближается помощь, совершенно успокоился.

– Да вы не бойтесь, – доброжелательно ободрял он Жакаля, – здесь не очень глубоко – всего каких-нибудь сто футов.

Жакаль не отвечал. Мысль, что ему предстоит спуститься еще метров на двадцать, начинала его тревожить. Он силился взглянуть на дно, но вокруг царил мрак непроницаемый.

– Ну, теперь поскорее! – скомандовал он и закрыл глаза.

Веревка пошла заметно быстрее, и минуты через полторы он стоял на дне, которое так напугало Лонг-Авуана своей сыростью.

– Что же вы не сказали мне заранее, что торчите здесь по пояс в воде! – заметил Жакаль невидимому узнику.

– А я, напротив, очень этой воде благодарен, – отвечал тот. – Без нее я сломал бы себе шею. Да это ничего! Вот как раз напротив меня есть мысок. Влезьте на него: там почти что сухо.

Жакаль ощупью последовал этому благому совету.

Очутившись на суше, он почувствовал, что человек, которого он собирается спасать, одной рукой обхватил и крепко сжал обе его ноги и в знак благодарности горячо целовал их.

– Вы меня от смерти спасаете! – говорил он. – С этой минуты я принадлежу вам и душой, и телом.

– Хорошо, хорошо! – ответил Жакаль, чувствуя, как другая рука благодарного узника добирается до его часов. – Скажите-ка лучше, как вы сюда попали.

– Меня избили, обокрали и бросили в колодец.

– Так! Однако, пустите меня!.. А давно вы здесь?

– Да как вам сказать? Человеку в моем теперешнем положении трудно судить о времени. Кроме того, они украли у меня часы. Да, впрочем, если бы они их мне и оставили, я все-таки не мог бы посмотреть, который час.

– Это совершенно верно! – согласился Жакаль. – Но так как вы здесь ничего не увидите и на моих часах, то позвольте мне положить их в такое место, где бы они вас не беспокоили.

– Однако я все-таки предполагаю, – продолжал незнакомец, нисколько не обижаясь на подозрение Жакаля, – что с тех пор, как меня избили, прошло часа полтора.

– А знаете вы, кто вас бил?

– Отлично знаю.

– Следовательно, вы можете отдать этих людей в руки правосудия?

– Ну, уж нет, я этого не сделаю!

– Почему же?

– Потому что это мои друзья.

– А! Теперь и я вас знаю!

– Вы – меня?

– Да! Вы один из моих самых старых знакомых.

– Я?!

– И хотя вы не хотели назвать мне ваших друзей, я попрошу вашего позволения назвать вам ваше собственное имя.

– Вы спасаете меня от смерти, и я ни в чем не могу отказать вам.

– Вас зовут Жибасье.

– А вы еще не спустились в колодец, как я уже узнал вас, мосье Жакаль. Вот так встреча! Ха, ха, ха!

– Да, это правда! А сколько времени прошло с тех пор, как вы вернулись из Тулона, мосье Жибасье?

– Да уж около месяца, любезнейший мосье Жакаль.

– И, надеюсь, вы путешествовали без всяких приключений?

– Действительно, без малейших.

– Ну, и с тех пор вам все время жилось хорошо?

– Да, довольно сносно, вплоть до сегодняшней ночи. Но сегодня ночью меня обокрали, избили и бросили в этот колодец.

– Скажите, пожалуйста, любезнейший мосье Жибасье, как это так: вы слетели с такой высоты и все-таки, если не ошибаюсь, остались целы и невредимы?

– За исключением двух-трех царапин ножом, я, действительно, невредим, а из того, что я сегодня не сломал себе раз десять шею, я вижу, что Бог еще бережет честных людей.

– Я тоже начинаю так думать! – согласился Жакаль. – Однако все-таки не угодно ли вам будет рассказать мне в нескольких словах, как вы сюда попали?

– С величайшим удовольствием! Но отчего бы не сделать это, когда мы будем там, наверху?

– Там нам нельзя будет говорить так откровенно, как здесь, – там постоянно будут лишние уши, а кроме того, как справедливо выражается Карманьоль…

– Карманьоль?.. Я такого не знаю.

– В таком случае вы с ним сейчас познакомитесь.

– Так что же такое говорил Карманьоль, любезнейший мосье Жакаль?

– Он сказал, что правда живет на дне колодца. А вы сами понимаете, милейший мосье Жибасье, что найди я на дне колодца что-нибудь другое, а не правду…

– Что бы вы сделали?

– Оставил бы свою находку на дне.

– О, мосье Жакаль! Я расскажу вам все, все, все!

– В таком случае, начинайте.

– С чего?

– С вашего бегства. Я знаю, что вы человек находчивый и с живым воображением и потому ожидаю от вашего рассказа множества совершенно новых, романтических, небывалых эпизодов.

– О! В этом отношении, мосье Жакаль, – сказал Жибасье с видом вполне уверенного в себе артиста, – вы останетесь мною довольны. Я жалею только о том, что не могу принять вас более достойным образом… здесь нет даже стула…

– Не стесняйтесь, пожалуйста, – у меня стул с собой. – Жакаль нажал пружину своей трости, и она, как по волшебству, обратилась в складной табурет.

Установив его на мыске, он поднял голову и крикнул:

– Эй, вы, там!

Что прикажете, мосье Жакаль? – ответили сверху.

– Можете там болтать между собою, а обо мне не беспокойтесь, – у меня тут дела.

После этих распоряжений он уселся.

– Начинайте, почтеннейший мосье Жибасье, – сказал он. – Приключения таких людей, как вы, интересуют все общество.

– Вы мне льстите, мосье Жакаль.

– Нет, клянусь вам, что говорю правду, только и вас прошу ограничиваться в вашем рассказе только правдой.

– В таком случае я, с вашего позволения, начну.

– Я только этого и жду, мосье Жибасье.

В непроглядном мраке запущенного колодца послышался звук усиленного нюханья табака.