Генри Хаггард - Копи царя Соломона

Каждый отряд стоял неподвижно, точно группа бронзовых статуй, пока мы подходили к нему близко. При нашем приближении начальник отряда, стоявший всегда немного впереди и отличавшийся от других воинов мантией из леопардовой шкуры, подавал условный знак, и в ту же минуту все триста копий, сверкая, поднимались над головами воинов, и из трехсот грудей вылетал громовой приветственный клич: «Куум! Куум!» Когда мы проходили, отряд выстраивался на дороге и следовал за нами, так что под конец весь полк «серых», называемых так из-за носимых воинами белых щитов, – самый образцовый из кукуанских полков – стройно выступал вслед за нами, попирая землю с такой силой, что она содрогалась под ногами воинов.

Наконец мы свернули с Соломоновой дороги и приблизились к широкому рву, окружавшему крааль, который занимал пространство в целую милю окружностью и был обнесен крепкой бревенчатой изгородью. У ворот находился подъемный мост первобытного устройства, который стража тотчас же спустила, чтобы дать нам пройти. Сам крааль был расположен необыкновенно хорошо. Посредине его проходила широкая улица, которую пересекало под прямым углом множество других улиц, проведенных таким образом, что они разделяли все селение на четырехугольники, из которых в каждом приходилось ровно столько хижин, сколько мог занять один отряд. Хижины имели куполообразную форму и, так же как и зулусские, были сплетены из прутьев, искусно покрытых травой, с тою разницей, что в каждой была дверь, в которую мог свободно пройти человек, чего у зулусов нет. Кроме того, они гораздо больше и просторнее зулусских и все окружены верандами, футов в шесть шириной, с известковыми полами. Во всю длину главной улицы, прорезывающей крааль, по обеим ее сторонам стояли целые сотни женщин, вышедших из хижин, чтобы поглазеть на нас. Они необыкновенно красивы, высоки, грациозны и удивительно хорошо сложены. Волосы у них хоть и не длинны, но зато не курчавы, как у других племен, а скорее вьющиеся; черты вообще довольно тонкие, нос часто орлиный, а губы не имеют той неприятной толщины и приплюснутости, которые отличают другие африканские расы. Особенно нас поразило то величавое, степенное достоинство, с которым они себя держали. Они были столь же благовоспитанны в своем роде, как посетительницы модных гостиных, и в этом отношении резко отличались от зулусских дам. Им было очень интересно на нас посмотреть, и они смотрели с большим любопытством, но ни одна не позволила себе ни грубого выражения, ни дикой критики, пока мы проходили мимо. Даже белоснежные ноги несчастного Гуда не заставили их высказать вслух то пламенное восхищение, которым они были охвачены. Они только уставились на эти сверкающие икры (кожа у Гуда удивительно белая) и не сводили с них глаз. Но и этого было достаточно, чтобы стыдливый, застенчивый Гуд испытывал невыразимые муки.

Когда мы пришли в самую середину крааля, Инфадус остановился у входа в большую хижину, окруженную на некотором расстоянии целым кольцом других хижин меньшего размера.

– Войдите, сыны сияющих звезд, – произнес он напыщенно, – и удостойте отдохнуть в наших смиренных жилищах. Вам принесут немного поесть, чтобы вам не пришлось стягивать пояса и тем подавлять голод. Принесут вам немного меду и молока, приведут пару быков и несколько баранов; конечно, это немного, о владыки, но все же будет чем утолить голод!

– Хорошо, – сказал я. – Мы устали странствовать по воздушным пространствам, Инфадус; дай нам теперь отдохнуть.

Мы вошли в хижину и нашли, что в ней уже сделаны всевозможные приготовления для нашего удобства. Нам устроили постели из выделанных кож и поставили воду для омовения. Скоро мы услышали голоса и, выйдя на порог хижины, увидели целую вереницу девушек, которые несли нам молоко, мед в глиняном сосуде и маисовое печенье. За ними шли несколько отроков и вели откормленного молодого быка. Мы удостоили принять все эти дары, после чего отроки необыкновенно проворно зарезали быка, сняли с него шкуру и разрезали его на части. Лучшее мясо принесли нам, а остальное мы отдали окружавшим воинам, которые взяли его и немедленно разделили между собою этот «дар белых людей».

Омбопа принялся варить нашу порцию при помощи необыкновенно предупредительной молодой особы; около нашей хижины разложили для этого огонь, поставили на него глиняный сосуд, и кушанье скоро поспело. Тогда мы послали за Инфадусом и предложили ему присоединиться к нашей трапезе вместе с королевским сыном Скраггой. Они сейчас же пришли, уселись на низенькие сиденья, которых было довольно много в нашей хижине (так как кукуанцы не имеют обыкновения сидеть на корточках, как зулусы), и помогли нам справиться с нашим обедом.

Старый воин был все время очень приветлив и учтив, но молодой посматривал на нас очень подозрительно, что мы сейчас же и заметили.

Сначала мы его запугали своей внешностью и волшебными свойствами, так же как и остальную компанию; но мне показалось, что страх его стал проходить и сменяться очень неприятной подозрительностью по мере того, как он убеждался воочию, что мы пьем, едим и спим точно так же, как и другие смертные. Это было нам очень неприятно.

Во время нашей трапезы сэр Генри заметил мне, что хорошо бы попробовать узнать у наших хозяев о судьбе его брата и спросить их, не видели ли они его, не слышали ли чего-нибудь о нем; но я нашел, что до поры до времени лучше не говорить об этом.

После обеда мы набили свои трубки и закурили, что повергло в величайшее изумление и Инфадуса, и Скраггу. Очевидно, кукуанцы не имели никакого понятия о божественных усладах курения. Табак произрастает у них в огромном количестве; но они только нюхали его, как зулусы, и потому решительно не узнавали его в этом новом виде.

Потом я спросил Инфадуса, когда мы тронемся в дальнейший путь, и с удовольствием услышал, что уже сделаны все необходимые приготовления для того, чтобы мы могли отправиться на следующее утро; даже и гонцы уже были посланы вперед, чтобы известить короля Твалу о нашем прибытии. Оказалось, что Твала находится в своей главной резиденции, которая называется Лоо, и занимается приготовлениями к великому празднеству, происходящему ежегодно на первой неделе июня месяца. На этот праздник обыкновенно собираются все кукуанские войска, кроме нескольких отрядов, несущих гарнизонную службу; король делает им смотр, и потом происходит ежегодная колдовская охота, о которой будет речь впереди.

Нам предстояло тронуться в путь на заре. По расчету Инфадуса, собиравшегося сопровождать нас, мы должны были добраться до столицы в ночь на вторые сутки, если только нас не задержит неожиданное разлитие реки или какая-нибудь другая непредвиденная случайность.