Бенедикт Спиноза - Этика

Идеи испытанных человеческим телом впечатлений, поскольку они относятся лишь к человеческой душе, не бывают ясны и отчетливы, а спутаны.

Ибо идеи испытанных человеческим телом впечатлений содержат в себе как природу внешних тел, так и природу самого человеческого тела (по пол. 16 этой части); и они должны содержать в себе природу не только человеческого тела, но также и его частей. Ибо испытанные телом впечатления суть способы (по пост. 3), которыми изменяются части человеческого тела, а следовательно, и все тело. Но (по пол. 24 и 25 этой части) полное познание внешних тел, также как и частей, составляющих человеческое тело, находится в Боге не поскольку он рассматривается подвергшимся действию человеческой души, а поскольку подвергшимся действию других идей. Следовательно, подобные идеи испытанных впечатлений, поскольку они относятся к одной только человеческой душе, представляются как бы заключениями без посылок, т. е. (как это ясно само собой) суть идеи спутанные, – что и требовалось доказать.

Таким же образом доказывается, что идея, которая составляет природу человеческой души, рассматриваемая сама в себе, не ясна и не отчетлива, как и идея человеческой души и идей испытанных человеческим телом впечатлений, поскольку они относятся к одной душе, что легко может видеть каждый.

Идея идеи каждого испытанного человеческим телом впечатления не содержит в себе полного познания человеческой души.

Ибо идея испытанного человеческим телом впечатления (по пол. 27 этой части) не заключает в себе полного познания самого тела, или не вполне выражает его природу, т. е. (по пол. 13 этой части) не полностью согласуется с природой души. Поэтому (по акс. 6 части 1) и идея этой идеи не выражает полностью природу человеческой души, или не содержит в себе полного ее познания, – что и требовалось доказать.

Из этого следует, что человеческая душа, когда она воспринимает вещи по обычному порядку природы, имеет познание о самой себе, о своем теле и о внешних телах не полное, а только спутанное и обрубленное. Ибо душа знает саму себя лишь постольку, поскольку она воспринимает идеи испытываемых телом впечатлений (по пол. 23 этой части). Тело же свое воспринимает (по пол. 19 этой части) только посредством тех же идей испытываемых впечатлений, посредством которых она только (по пол. 26 этой части) и воспринимает внешние тела. Следовательно, поскольку она имеет эти идеи, она не имеет полного познания ни о себе самой (по пол. 29 этой части), ни о своем теле (по пол. 27 этой части), ни о внешних телах (по пол. 25 этой части), но имеет лишь познание (по пол. 28 этой части с его схолией) обрубленное и спутанное, – что и требовалось доказать.

Я утверждаю, что душа имеет познание о себе самой, о своем теле и о внешних телах не полное, а лишь спутанное, каждый раз как она воспринимает вещи по обычному порядку природы, т. е. каждый раз как она внешним образом, а именно случайной встречей вещей, возбуждается к созерцанию того или другого, а не тогда, когда она внутренним образом, а именно одновременным созерцанием многих вещей, возбуждается к пониманию их сходств, различий и противоположностей. Ибо каждый раз как она располагается к этому таким или другим внутренним образом, она тогда представляет вещи ясно и отчетливо, как я покажу ниже.

Мы не можем иметь о продолжительности существования нашего тела никакого познания, кроме очень неполного.

Продолжительность существования нашего тела не зависит от его сущности (по акс. 1 этой части), ни даже от абсолютной природы Бога (по пол. 21 части 1); но оно (по пол. 28 части 1) определяется к деятельности и существованию такими причинами, которые, в свою очередь, определены к существованию и деятельности известным и определенным образом другими, а эти – опять другими, и так до бесконечности. Таким образом, продолжительность существования нашего тела зависит от общего порядка природы и от устройства вещей. Каким же образом устроены вещи, – полное знание этого находится в Боге, поскольку он имеет идеи всех их, а не поскольку имеет лишь идею человеческого тела (по королл. пол. 9 этой части). Поэтому познание продолжительности существования нашего тела находится в Боге очень неполным, поскольку он рассматривается составляющим природу человеческого духа, т. е. (по королл. пол. 11 этой части) это познание в нашей душе очень неполно, – что и требовалось доказать.

О продолжительности существования отдельных вещей, которые находятся вне нас, мы не можем иметь никакого, кроме очень неполного, познания.

Ибо каждая отдельная вещь, так же как и человеческое тело, должна определяться к существованию и деятельности другой отдельной вещью известным и определенным образом, а эта – опять другой, и так до бесконечности (по пол. 28 части 1). Но так как в предыдущем положении мы доказали, что на основании общего свойства отдельных вещей мы не можем иметь о продолжительности существования нашего тела никакого, кроме очень неполного, познания, то тоже самое мы должны заключить и о продолжительности отдельных вещей, т. е. что мы можем иметь о них только очень неполное познание, – что и требовалось доказать.

Из этого следует, что все отдельные вещи случайны и разрушимы, ибо о продолжительности их мы не можем иметь никакого полного познания (по пред. пол.); а это и есть то, что мы должны понимать под случайностью вещей и возможностью их разрушения (см. схол. I пол. 33 части 1), ибо (по пол. 29 части 1) кроме этого нет ничего случайного.

Все идеи, поскольку они относятся к Богу, истинны.

Ибо все идеи, которые находятся в Боге, вполне соответствуют своим предметам (по короля, пол. 7 этой части), поэтому (по акс. 6 части 1) все они истинны, – что и требовалось доказать.

В идеях нет ничего положительного такого, ради чего их называют ложными.

Если ты не согласен с этим, то представь себе, если это можно, какой-нибудь положительный образ мышления, который составлял бы форму заблуждения или ложности. Такого образа мышления не может быть в Боге (по пред. пол.), а вне Бога он не может существовать и не может быть представлен (по пол. 15 части 1). А поэтому в идеях не может быть ничего положительного такого, ради чего они называются ложными, – что и требовалось доказать.