Вашингтон Ирвинг - Сочинения

«Я послан Богом не как поэт, – возразил Мухаммед, – и не домогаюсь славы оратора».

Но некоторые его последователи приняли вызов, результатом чего стала «чернильная война», в которой тамимиты признали себя побежденными. Впрочем, Мухаммеду так понравились и остроумный способ ведения «боевых действий», который они предложили, и их поэзия, и чистосердечное признание поражения, что он не только освободил невольников, но и отпустил послов с подарками.

Другой пример восприимчивости Мухаммедом поэтических красот передается в рассказе о его отношении к Каабу ибн Зохайру, знаменитому мекканскому поэту, который написал на пророка множество сатир; когда же мусульмане взяли Мекку, он в опасении за свою жизнь ударился в бега. Позже, однако, он явился в священный город и, подойдя в мечети к Мухаммеду, спел ему хвалебный гимн, прославляющий главным образом его милосердие.

Плененный стихами и смягченный лестью, Мухаммед доказал справедливость слов поэта, так как не только простил его, но, и сняв с себя плащ, накинул на него. Кааб ибн Зохайр хранил этот священный плащ до самой своей смерти. Позже халиф Моавия приобрел его у наследников Кааба за десять тысяч драхм, и все халифы, вплоть до тридцать шестого, надевали его при процессиях и торжественных церемониях, когда он был сорван со спины халифа аль-Мостазема и предан сожжению монгольским ханом Хулагу.

В то время как арабские города и селения одно за другим принимали ислам и выражали свое верноподданство Мухаммеду, Таиф упорно продолжал поклоняться своему каменному идолу аль-Лат. Его жители надеялись на свои горы и крепость стен цитадели. Но мало-помалу они оказались в окружении мусульман и были полностью отделены от внешнего мира. Это вынудило их отправить наконец к Мухаммеду послов для переговоров о мире.

Пророк питал сильную неприязнь к непреклонному Таифу, который однажды выгнал его за ворота, а в другой раз отбросил от своих стен. Он поставил условием мира обращение в ислам и безусловную покорность. Сами послы согласились принять ислам, но утверждали, что если потребовать от жителей Таифа немедленного отречения от старой веры, то это только оттолкнет их. Поэтому они просили разрешить горожанам перейти в ислам постепенно и позволить еще три года поклоняться идолу аль-Лат. Мухаммед ответил отрицательно. Тогда они стали просить о месячной отсрочке, чтобы подготовить общественное настроение, но и в этом получили отказ, потому что, как говорил пророк, идолопоклонство невозможно совместить с поклонением истинному Богу. Тогда они стали умолять, чтобы их избавили от обязанности молиться ежедневно.

«Не может быть истинной религии без молитвы», – возразил им на это Мухаммед; и послы наконец принуждены были согласиться на безусловную покорность.

Тогда Абу Суфьян, Ибн Харб и аль-Могейра были посланы в Таиф для разрушения идола аль-Лат. Абу Суфьян хотел ударить его заступом, но промахнулся и сам растянулся на земле. Народ заволновался, видя в этом знамение, но аль-Могейра одним ударом кузнечного молота разрушил и их надежды, и идола. После этого он снял с идола дорогую одежду и украшения из золота и драгоценных камней, которыми разукрасили его поклонники, и на земле оказались только каменные обломки, над которыми начали вопить и причитать таифские женщины.

После у Мухаммеда осталось немного серьезных противников. К их числу принадлежал Амир ибн Туфиель, возглавлявший сильное бедуинское племя. Это был человек богатый, надменный и тщеславный. На многолюдной ярмарке в Оказе, лежащем между Таифом и Наклахом, куда собирались обыкновенно купцы, богомольцы и поэты со всех частей Аравии, глашатай обыкновенно провозглашал: «Кому нужен вьючный скот, пусть отправляется к Амиру; если кто голоден, пусть идет к Амиру, и он накормит его; если кого преследуют, пусть идет к Амиру, и у него он найдет защиту».

Амир прельщал всех своею щедростью, но вместе с популярностью увеличивалось и его честолюбие. Вырастающая сила Мухаммеда породила в нем зависть; так что, когда ему посоветовали заключить с пророком договор, он высокомерно ответил: «Я поклялся не останавливаться, пока не завоюю всей Аравии, и не мне преклоняться перед этим курайшитом».

Тем не менее он отправился в Медину и, явившись к Мухаммеду, спросил его:

«Будешь ли ты мне другом?»

«Клянусь Аллахом, никогда, – был ответ, – пока ты не обратишься в ислам!»

«А если я обращусь, удовлетворишься ли ты властью над городскими арабами и оставишь ли мне бедуинов пустыни?»

Мухаммед отвечал отрицательно.

«Что же я выиграю, приняв твою веру?»

«Сообщество всех правоверных!»

«Я не нуждаюсь в их сообществе», – отвечал высокомерно Амир и, пригрозив пророку войной, возвратился к своему племени.

Совсем иным был Ади, другой бедуинский вождь, бывший христианином. Его отец Хатим был весьма храбр и щедр настолько, что в Аравии вошло в обычай говорить: «Щедр, как Хатим». Ади в щедрости не уступал отцу, но в храбрости природа ему отказала. Устрашенный опустошительными нападениями мусульман, он приказал молодому арабу, пасшему в степи его верблюдов, иметь всегда под рукой несколько самых сильных и быстрых животных, дабы в случае приближения неприятеля можно было бы успеть бежать.

Случилось так, что Али проезжал с конным отрядом эту местность и молодой бедуин бросился к Ади с криком: «Мусульмане близко. Я издали видел их знамена!» Ади тотчас же усадил жену и детей на верблюдов и бежал в Сирию. А его сестра Саффана попала в руки мусульман, и ее вместе с другими пленниками отвели в Медину.

Когда Мухаммед проходил около места, где содержалась Саффана, она закричала:

«Сжалься надо мной, посланник Божий! Мой отец умер, а тот, на чьей обязанности лежало быть моим защитником, бросил меня. Сжалься надо мной, посланник Бога, и Бог будет милостив к тебе!»

«Кто твой защитник?» – спросил Мухаммед.

«Ади, сын Хатима».

«Он бежал от Бога и Его пророка», – ответил Мухаммед и прошел мимо.

Но на следующий день, когда Мухаммед опять проходил мимо, Али, тронутый красотою и горем женщины, сказал ей потихоньку, чтобы она снова обратилась к пророку со своей просьбой. Она послушалась и повторила свою мольбу: «О пророк Божий! Мой отец умер, а брат мой, который должен служить мне защитником, оставил меня. Сжалься же надо мной, и Бог будет милостив к тебе».

Мухаммед обернулся. «Да будет так!» – сказал он и не только дал Саффане свободу, но и подарил одежду и верблюда и отправил в Сирию с первым отходившим туда караваном.

Приехав к брату, она стала убеждать его принять ислам. «Он – истинный пророк, – говорила она, – и скоро будет владыкой мира; торопись же добиться его благосклонности».