Коллектив авторов - Сцены частной и общественной жизни животных

– А что вы, собственно, делали там внизу, господин Пингвин? – спросил он, раскланявшись со мной самым учтивым образом.

Поскольку вопрос был не из тех, на которые легко ответить, я знаком показал, что не знаю.

– А куда вы направляетесь? – задал он следующий вопрос.

– Об этом я знаю еще меньше, – отвечал я.

– Что ж, в таком случае, я составлю вам компанию.

Я охотно согласился, ибо, говоря по чести, мне было уже невмоготу оставаться в одиночестве.

По дороге я рассказал ему о своих злоключениях, и он выслушал меня, не перебивая и с большим вниманием.

Когда я закончил, он спросил, что я собираюсь делать; я отвечал, что в основном собираюсь гнаться за той, кого я люблю.

– Пока вы будете гнаться, все пойдет хорошо, – отвечал он, – потому что в любви лучше искать, чем находить; но если вы догоните ту, за которой гонитесь, ваши страдания возобновятся.

Увидев, что это утверждение меня изумило, он продолжал:

– Как может Чайка вас полюбить? Чайки любят Чаек, а Пингвины должны любить Пингвинов. Вы ведь Пернатый весьма дородный, как же вас угораздило влюбиться в этот комок перьев, в Птицу, которая ни на секунду не остается в покое и которую постоянно где-то носит то черт, то ветер?

– Право, – воскликнул я, – если я что-то и знаю, то уж во всяком случае не откуда приходит любовь. Что же касается моей собственной любви, то она пришла ко мне, а точнее, свалилась на меня с неба, о чем я уже имел честь вам рассказывать.

– С неба! – воскликнул в свой черед мой спутник. – Ну конечно! Послушать влюбленных, так их судьба всегда решается на небесах.

– Вы, сударь, кажется, во всем разочарованы, – сказал я ему. – Что же с вами случилось? Вы очень несчастны?

Мой новый друг в ответ лишь печально улыбнулся; неподалеку возвышался валун, обнажившийся во время отлива; спутник мой жестом показал мне, что не прочь отдохнуть, и взобрался на камень; я последовал его примеру. Поскольку он молчал, я тоже замолчал и смотрел на него, не говоря ни слова. Вид у него был крайне озабоченный, и я из скромности держался поодаль. Через несколько минут он шевельнулся, и я счел возможным приблизиться.

– О чем вы думаете? – спросил я.

– Ни о чем, – отвечал он.

– Но кто же вы такой, – спросил я, – вы – Пернатый, говорящий и молчащий как мудрец?

– Я, – отвечал он, – происхожу из семейства Чистиковых, а мое имя – Т пик [680].

– Вы Тупик? – изумился я. – Какой вздор!

Неужели вы не видите, какая она хорошенькая?

– Да, Тупик, – подтвердил он. – Нас называют тупыми, потому что мы сильные, но не злые, и те, кто так говорит, имеют на это право, хоть они и неправы.

О небо!

– Но теперь речь не обо мне, – сказал мне этот истинно возвышенный Пернатый, – речь о вас. – Есть на свете, и не так далеко отсюда, остров под названием остров Пингвинов [681]. На нем живут Птицы вашей породы: Пингвины хохлатые, толстоклювые, очковые, все такие же короткокрылые, как вы; вам надобно отправиться туда, друг мой. На этом острове вы не будете казаться некрасивым; больше того, весьма возможно, что там вас сочтут красавцем.

– А разве я некрасив? – спросил я.

– Да, – отвечал он. – Скажите, ваша Чайка с ее элегантной голубоватой накидкой, белоснежным телом и проворными движениями показалась вам хорошенькой?

– Фея! она настоящая Фея! само совершенство!

– Превосходно, – отвечал он. – А вы на нее похожи?

– Вперед! – воскликнул я. – С вами, о мудрейший из Тупиков, я готов отправиться хоть на край света.

Если я скажу, что, направляясь на остров Пингвинов, мы, после многочисленных злоключений, приплыли к совсем другому острову, то удивится этому только тот, кому никогда не случалось сбиться с пути.

А если я добавлю, что, двинувшись в путь в превосходную погоду и наслаждаясь попутным ветром, мы вскоре попали в страшную бурю, то и это может удивить только тех, кто никогда не покидал собственной раковины.

Впрочем, пока бушевала буря, которая была ужасна, все шло неплохо. В какую бы передрягу мы ни попадали, мой Ментор сохранял спокойствие.

– О учитель, – сказал я, – кто научил вас оставаться спокойным в любую грозу?

– Кому нечего терять, тому нечего и спасать, а значит, нечего и бояться, – отвечал мне мой спутник, в очередной раз улыбнувшись той печальной улыбкой, какую я видел уже не раз.

– Но ведь мы тысячу раз могли расстаться с жизнью! – воскликнул я.

– Что ж! – отвечал он. – Рано или поздно мы все равно умрем; какая же разница, откуда придет смерть… раз она все равно придет, – прибавил он, немного помолчав, но совсем тихо, как если бы он говорил сам с собой и забыл, что его слушает посторонний.

«Наверняка, – подумал я, – у моего доброго друга на сердце лежит большая печаль, но он ее от меня скрывает».

Я уже хотел было, рискуя показаться нескромным, умолять его поведать мне о своих горестях, как я поведал ему о своих, и хоть немного облегчить душу, когда он вдруг продолжил разговор с того места, на котором мы остановились:

– Будете ли вы теперь дорожить жизнью, – вы, совсем недавно собиравшийся расстаться с нею по доброй воле? – спросил он.

– Увы, сударь, вы правы, – подтвердил я, – с тех пор как вы подали мне надежду отыскать уголок земли, где никто не будет смеяться, глядя на меня, я собрался с силами и, пожалуй, не прочь пожить еще немного, хотя бы из любопытства. Неужели это плохо?

– Ни в коем случае, – отвечал он.

А затем я отправился на поиски своей драгоценной супруги, которую отыскал вместе с моими двумя детьми и… благодарение небесам!.. двумя новыми детьми!

– Черт возьми! – вскричал мой провожатый, когда мы вышли на берег и стряхнули с себя воду, – поразительно, как далеко можно отступить, не делая ни единого шага назад! я был уверен, что этот уголок земли находится на пятьсот лье позади нас.

А когда я спросил, где мы находимся, он отвечал:

– Это остров Счастья; название его, насколько мне известно, не значится ни на одной карте, и он мало кому знаком; но в конечном счете побывать на нем стоит, а для Пингвина вашего возраста провести здесь несколько часов небесполезно. Итак, если вам угодно, пройдем вглубь острова.

– Еще бы мне не было угодно! – вскричал я и уже принялся было с восторгом лобызать тот благословенный остров, который удостоился столь прекрасного имени…

– Тише, тише, успокойтесь! – потребовал мой провожатый. – Это еще не Перу и не Рай для Пингвинов; неужели вы всегда будете судить о вещах по ярлыкам?