Коллектив авторов - Сцены частной и общественной жизни животных

Конец этой речи был встречен весьма прохладно; только уважение к оратору удержало слушающих от резких возражений. Старый Буйвол понял, что никого не убедил. «Гражданская война ведет к деспотизму, а не к свободе», – заключил мудрый старец, печально возвращаясь на место.

– Мы, кажется, не в церкви! – возопил Шакал.

Нечего и говорить, что господа заговорщики не остановились на полпути. Чем меньше толку, тем больше слов. После Бизона и Буйвола на трибуну поднялся Кабан, который говорил до тех пор, пока не охрип, «и с таким красноречием, пишет “Газета Реформы”, что даже наш стенограф, разделив всеобщее волнение, выронил перо».

Покончим с цитатами и, с позволения Господ бунтовщиков, дополним наш рассказ достоверными деталями, которые сообщил нам один дружественный Хорек, опрометчиво позволивший завлечь себя на это собрание, о целях которого, впрочем, даже не догадывался.

Три часа подряд залы Кабинета естественной истории сотрясались от непрерывных, беспрестанных, неописуемых восклицаний, топотаний, завываний и лапоплесканий. Один за другим на трибуну взобрались сто пятьдесят два оратора!!! «Мы видели их глазами, но, благодарение Господу, не слышали ушами» [489]. Наш корреспондент добавляет, что со времен первой Ассамблеи искусство кричать, свистеть и вопить усовершенствовалось до чрезвычайности, так что даже самый буйный английский митинг не сравнится с тем, что ему довелось увидеть и услышать.

Здесь нужно не тявкать, а кусать

Один из наших бедных старых Псов, которые давно лишились иллюзий и даже щеголяют своим равнодушием, чтобы получить доступ повсюду, попытался привлечь внимание к своим словам.

– А если мы проиграем? – спросил он.

– Думай о том, кого изувечишь ты, а не о том, кто изувечит тебя, – отвечал ему Кабан со своей обычной грубостью.

– Пса – вон! – завопил Падальщик из семейства Гиен, глядя на Пса с ненавистью. – Здесь нужно не тявкать, а кусать; ступай прочь!

– Этот господин – доносчик, – тоненько пропела Куница.

Осмотрительный Зверь не стал дожидаться продолжения; у него, как у настоящего философа, хватило ума самому выйти через окно, которое ему отворили. Если бедному малому случается сказать правду, будьте уверены, что никто его слушать не станет.

– Но ведь народ любит редакторов, – сказал Баран.

– Народ их забудет, – отвечал Волк.

– И возненавидит, – прибавил Падальщик из семейства Гиен.

– Свою любовь народ может забыть, а ненависть – никогда, – заметила Гадюка.

– Бе-бе-бе-безобразие, – проблеял Баран, которому каждая из этих фраз казалась подобной удару молота.

Каждый говорил про свое, и никто не получал ответа. Мэтр Лис, видя, что в этом изумительном концерте каждый желает исполнять свою партию, не обращая внимания на соседа, и что все это может кончиться очень скверно, взобрался на балюстраду и сумел, хотя и не без труда, добиться внимания.

Клянемся! – вскричали все заговорщики

– Господа… – сказал он.

– Закрой пасть! – заревел Волк. – Мы тебе не Господа.

– Звери… – снова начал Лис.

– Другое дело, – одобрил Волк. – Браво!

– Браво! – подхватили все остальные.

– Звери, все мы согласны…

– Нет! – возразил голос слева.

– Да! да! – крикнул другой голос.

– Вот видите, – продолжал Лис, – все мы согласны. Вопрос стоит четко: нужно закончить книгу и понять, кто будет говорить, а кто молчать: Уж или Гадюка, Гусь или Индюк?

На стенах можно прочесть полный курс политических наук

– Прекрасно! – вскричал Гусь.

– Прекрасно! – подтвердил Индюк.

Лис продолжил:

– Звери, вопрос этот столь серьезен, что я полагаю необходимым поступить так, как всегда поступают люди, когда не могут терять ни минуты: расслабиться и отложить обсуждение. Наше заседание, впрочем, уже сослужившее хорошую службу нашему благородному делу, всех утомило, и потому сегодня лучше нам разойтись. Но прежде поклянемся, что не успеет солнце совершить обычный круг, как этот важный вопрос будет разрешен.

– Клянемся! – вскричали все заговорщики.

Никто не ведает, ни откуда они явились, ни чего добиваются, но все идут за ними следом. Святая простота!

– Отлично, – сказал Лис, – а теперь пусть каждый отправляется спать, а перед тем как заснуть, подумает о том, как добропорядочным Животным совершить маленькую революцию, которая бы всем помогла и никому не помешала. Утро вечера мудренее, а завтра в тот же час мы примем решение.

Все согласились с Лисом. Всех клонило в сон, и сон стал Лису союзником. Заседание было закрыто.

Наш корреспондент, по его словам, заметил, что мэтр Лис провожал каждого цветистыми речами и что залу он покинул последним.

– Превосходно, – шепнул он мелкой Кунице, своей приятельнице, – все идет, как по маслу.

– Завтра масло станет еще масленее, Ваша Светлость, – жеманно отозвалась Куница.

А вот это мы еще посмотрим, господин Лис. Нам известны Ваши планы, и мы сумеем их сорвать.

Сегодня мы станем излагать только факты, а оценку их предоставим каждому из читателей.

Родина и публикация в опасности.

Огромная толпа собралась у дверей ротонды, на которых вывешена речь Бизона. Клетки невозможно узнать, так густо они завешены флагами и поджигательными плакатами; на стенах можно прочесть полный курс политических наук, и число недовольных увеличивается с каждой минутой. Случай – тиран слабых; Звери сбиваются в кучки; особенно много здесь Глупышей, Тетерь, Бакланов, Дубоносов, Индюков и прочих охотников до чернил. Процессии бунтовщиков с песнями расхаживают по аллеям и оглашают воздух мятежными припевами. Гамадрил, недостойный своего благородного имени, сделал себе каску из каскетки, которую стащил у своего сторожа, и флаг из носового платка в красную клетку, украденного у того же сторожа. На этом стяге начертаны слова: «Жить, сочиняя, или умереть молча» [490].

Во главе самой многолюдной шайки идут под ручку три Олуха… простите, это не Олухи, а Олуши; они руководят мятежниками, приказывают срывать таблички, разрушать загородки, взламывать клетки Животных, рожденных в зверинце, под тем предлогом, что необходимо удостовериться в их политической выдержанности, и опустошать кормушки до дна. Эти Олуши повинуются секретным приказам Лиса, который полагает (и он не одинок), что отвагу иных Зверей следует искать на дне их кормушки. «Заставьте их поголодать, – говорит он, – и вы получите героев». Вообще-то никто не знает этих Олушей, никто не ведает, ни откуда они явились, ни чего добиваются, но все идут за ними следом. Святая простота!