Джером Джером - Мое знакомство с бульдогами (сборник)

За супом и рыбой вы рассказываете разные анекдоты о его рассеянности. Но постепенно пустое место за столом нагоняет на всех уныние, и с появлением жаркого разговор переходит на покойных родственников.

В пятницу вечером, в четверть девятого, он подкатывает к вашему подъезду и неистово звонит. Услышав в передней его голос, вы выходите к нему.

– Виноват, запоздал! – весело восклицает он. – Дурак кебмен повез меня на Алфред-плейс вместо…

– А зачем ты, собственно, явился? – прерываете вы его, чувствуя, что в этот момент вы не в состоянии относиться к нему с обычным добродушием. Он ваш старый друг, и вы позволяете себе говорить с ним грубо.

Он смеется и хлопает вас по плечу:

– А мой обед, дружище? Я умираю с голоду.

– В таком случае, – ворчливо отвечаете вы, – отправляйся обедать куда-нибудь в другое место. Здесь ты обеда не получишь.

– Что это значит, черт возьми! – говорит он. – Ты же сам звал меня к обеду.

– Ничего подобного, – отвечаете вы. – Я приглашал тебя на четверг, а не на пятницу.

Он недоверчиво смотрит на вас.

– Но у меня в голове засела пятница. Как это могло случиться? – настойчиво спрашивает он.

– Такая уж у тебя память, – объясняете вы, – когда речь идет о четверге, ты непременно вдолбишь себе в голову пятницу! Кстати, ты как будто должен был сегодня выехать в Эдинбург?

– Ах, боже мой! – кричит он. – Ну, конечно! – и вылетает на улицу и во все горло зовет извозчика, которого только что отпустил.

Возвращаясь к себе в кабинет, вы размышляете о том, что ему придется совершить путешествие в Шотландию во фраке, а наутро он должен будет послать швейцара гостиницы в магазин готового платья за костюмом. И вы злорадствуете.

Еще хуже оборачивается дело, когда в роли хозяина оказывается он сам. Помню, я как-то летом гостил у него. Он жил тогда в понтонном домике, стоявшем на приколе в уединенном местечке между Уоллингфордом и Дейслоком. Было около часу дня, и мы сидели на борту, болтая ногами в воде.

Вдруг из-за поворота показались две лодки, в каждой из них сидело шесть празднично одетых людей. Заметив нас, они принялись размахивать платками и зонтиками.

– Гляди-ка, – сказал я, – они ведь тебе машут.

– Нет, это такой обычай, – ответил он, не глядя. – Просто какая-нибудь компания возвращается после пикника.

Лодки приближались. Когда они были в двухстах ярдах, на носу первой из них поднялся во весь рост пожилой джентльмен и что-то закричал нам.

Услышав его голос, Мак-Куэй так подпрыгнул, что чуть не свалился в воду.

– Великий боже, – завопил он, – ведь я совершенно забыл!

– О чем ты забыл? – недоуменно спросил я.

– Да ведь это приехали Палмерсы, Грэхемы и Гендерсоны. Я пригласил их всех на завтрак, а у меня на борту ничего, кроме двух бараньих котлет и фунта картофеля! Хоть шаром покати! Да еще и юнгу я отпустил на целый день!..

В другой раз, когда я как-то завтракал с ним в клубе, к нам подошел наш общий приятель Хольярд.

– Что вы, друзья, собираетесь делать сегодня? – спросил он, подсаживаясь к нашему столику.

– Если тебе нечего делать, поедем со мной, – сказал Хольярду Мак-Куэй. – Я собираюсь прокатиться с Линой в Ричмонд. (Лина была той юной особой, которую он в данный момент считал своей невестой. Впоследствии выяснилось, что он одновременно был помолвлен еще с двумя девушками, но о них он совсем забыл.) Ты можешь сесть сзади, места хватит.

– С удовольствием, – сказал Хольярд, и они все втроем укатили в двуколке.

Часа через полтора Хольярд, усталый и удрученный, вошел в курительную комнату клуба и упал в кресло.

– А я думал, что ты отправился в Ричмонд с Мак-Куэем, – сказал я.

– Ты не ошибся, – ответил он.

– Что-нибудь случилось? – продолжал я.

– Да. – Его ответы были весьма немногословны.

– Коляска опрокинулась? – допытывался я.

– Она – нет, я – да.

Его речь и нервы были в одинаково плачевном состоянии. Я стал ждать объяснения, и немного погодя он рассказал мне следующее:

– До Путни мы добрались, всего один раз наскочив на конку. Стали подыматься в гору, и тут он вдруг решил сделать поворот. Ты знаешь, как Мак-Куэй расправляется с поворотами. Срезает угол, шпарит через тротуар, потом через дорогу и въезжает прямиком в противоположный фонарный столб. Обыкновенно к этому успеваешь подготовиться, но тут я никак не предполагал, что он собирается повернуть, и очнулся уже на мостовой, в окружении дюжины гогочущих зевак. Как и всегда в таких случаях, прошло несколько минут, пока я опомнился и сообразил, что произошло. Когда я поднялся, они были уже далеко. Я долго бежал за ними, крича что было сил, и со мной бежала целая орава мальчишек, которые вопили, как вырвавшиеся на свободу черти. Но с таким же успехом можно было взывать к покойникам. В общем, мне пришлось вернуться сюда в омнибусе.

– Если бы у них была хоть капля здравого смысла, – добавил он, – они бы поняли, что произошло, хотя бы по тому, как качнулся экипаж. Я ведь не муха.

Он жаловался на ломоту во всем теле и сказал, что пойдет домой. Я предложил послать за кебом, но он заявил, что предпочитает идти пешком.

В тот же день вечером я встретил Мак-Куэя на премьере в Сент-Джемском театре. Он пришел делать зарисовки для журнала «Грэфик». Заметив меня, он тотчас же протиснулся ко мне сквозь толпу.

– Тебя-то я и хотел видеть! – воскликнул он. – Скажи, брал я Хольярда с собой в Ричмонд сегодня?

– Конечно, – ответил я.

– Вот и Лина говорит, что брал, – пробормотал он в полном замешательстве, – но я готов поклясться, что его не было в коляске, когда мы добрались до гостиницы Королевы в Ричмонде.

– Все в порядке, – сказал я, – ты выронил его в Путни.

– Выронил в Путни? – повторил он. – Не помню такого случая.

– Зато он помнит, – ответил я. – Спроси его самого. Он весь полон воспоминаниями.

Все знакомые Мак-Куэя считали, что он никогда не женится. Казалось немыслимым, чтобы он ничего не перепутал и запомнил одновременно час, церковь и девушку. Говорили, что если он даже доберется до алтаря, то забудет, зачем пришел, и выдаст невесту за собственного шафера. Хольярд считал, что Мак-Куэй уже давно женат, но что подобная мелочь изгладилась из его памяти. Я лично был убежден, что если его свадьба и состоится, то на следующий день он о ней все равно забудет.

Но мы все ошибались. Каким-то чудом обряд венчания благополучно совершился, так что, если предположение Хольярда справедливо (что вполне вероятно), то можно ожидать некоторых осложнений.

Правда, мои собственные опасения рассеялись, как только я увидал молодую супругу. Это была прелестная и веселая маленькая женщина, совсем не из тех, которые могут допустить, чтобы муж о них забывал.