Джон Голсуорси - Девушка ждёт

Она встала, подошла к окну и бросила кошку на цветочную клумбу.

– Блор с нею терпелив, как ангел, – прошептала Динни.

– В сорок пять они пускаются во все тяжкие, – сказала, возвращаясь на свое место, леди Монт, – и в шестьдесят пять тоже, а потом – уж и не знаю когда. Я никогда не пускалась во все тяжкие. Но я подумываю о нашем священнике.

– Он очень скучает, тетя?

– Напротив, отдыхает душой. Он часто бывает у нас.

– Вот было бы здорово, если бы ты затеяла какую-нибудь скандальную историю!

– Динни!

– Дядя Лоренс был бы в восторге.

Леди Монт словно оцепенела.

– Где Блор? – спросила она. – Пусть он мне тоже даст хоть один блинчик.

– Ты же сама его отослала.

– Ах да!

– Нажать звонок, тетя Эм? – спросила Клер. – Он у меня под стулом.

– Я поставила его там для дяди. Он читает мне «Путешествие Гулливера». Какой это был грубиян!

– Ну, Рабле или Вольтер – еще хуже.

– Ты читаешь такие грубые книги?

– Что поделаешь, это классика.

– Говорят, есть такая книга – Апулеса или что-то в этом роде; дядя купил ее в Париже, а в Дувре ее у него отняли. Вы ее читали?

– Нет, – сказала Динни.

– Я читала, – сказала Клер.

– Дядя мне о ней рассказывал, – тебе вовсе незачем было ее читать.

– Ну, теперь читают все, что попало; какая разница!

Леди Монт перевела взгляд с одной племянницы на другую.

– Что ж, – с загадочным видом произнесла она, – библия ведь тоже… Блор!

– Да, миледи.

– Кофе в холле на тигре. И подбросьте запашку в огонь. А мне виши.

Когда она выпила стакан виши, все поднялись.

– Восхитительно! – шепнула Клер на ухо Динни.

– Что вы делаете насчет Хьюберта? – спросила леди Монт, когда они уселись у горящего камина в холле.

– Дрожим от страха, тетя.

– Я просила Уилмет поговорить с Генриеттой, – ведь та бывает при дворе. И потом теперь ведь летают. Почему бы ему куда-нибудь не полететь?

– Дядя Лоренс внес за него залог.

– Он не обидится. Мы можем обойтись без Джеймса, у него аденоиды, а вместо Босуэла и Джонсона можно взять одного.

– Хьюберт не согласится.

– Я люблю Хьюберта, – сказала леди Монт, – а он женился… слишком все как-то скоро. А вот и запашок.

За Блором, который нес кофе и сигареты, следовал Джеймс с огромным кедровым поленом. Пока леди Монт заваривала кофе, воцарилось благоговейное молчание.

– Сахару, Динни?

– Да, пожалуйста, две ложки.

– Я кладу себе три. Но от этого толстеют. Клер?

– Пожалуйста, одну.

Девушки отпили по глотку, и Клер вздохнула.

– Поразительно!

– Да. Почему у тебя кофе вкуснее, чем у кого бы то ни было, тетя Эм?

– Я тоже так думаю, – сказала тетя. – А этот бедняга, Динни. Я была так рада, что он вас не искусал. Теперь Адриан ее получит. Слава богу.

– Еще не скоро: дядя Адриан уезжает в Америку.

– Зачем?

– Нам всем казалось, что так лучше. И он тоже так думает.

– Когда он отправится в рай, – сказала леди Монт, – кому-нибудь придется его проводить, не то он так туда и не попадет.

– Что ты, ему там давно приготовлено место.

– Ничего не известно. В воскресенье священник как раз об этом читал проповедь.

– У него хорошие проповеди?

– Ничего.

– Наверно, их писала ему Джин.

– Да, раньше они были куда забористей. Где я подцепила это словечко?

– Наверно, у Майкла.

– К нему вечно все липнет. Священник говорит, что надо обуздывать свои аппетиты. Он приходил к нам обедать.

– И, наверно, пообедал с большим аппетитом.

– Да.

– Сколько он весит, тетя Эм?

– В раздетом виде, – не знаю.

– Ну, а в одетом?

– Порядочно. Он собирается писать книгу.

– О чем?

– О Тасборо. Там была одна, ее сперва похоронили, а потом она жила во Франции, только она была урожденная Фицгерберт. Потом один из них сражался при… как это… Макароне?… Нет, как-то иначе, Августина это нам тоже готовит.

– При Наварине? [31]В самом деле?

– Да, но другие говорят, будто его там не было. Священник хочет все это раскопать. Потом был еще Тасборо, которому отрубили голову, а он забыл об этом рассказать. Но священник все разнюхал.

– При каком короле?

– Вот уж не могу запомнить всех этих королей. При Эдуарде Шестом… или Четвертом? Как ты думаешь? Он был Алая Роза [32]. Потом был еще Тасборо, который женился на одной из нас. Звали его Роланд… а может быть, и не Роланд. Но он сделал что-то необыкновенное, и у него отняли земли. Он был еретиком – что это значит?

– Это значит, тетечка, что при протестантском режиме он был католиком.

– Сперва сожгли его дом. Он упоминается в «Меркуриус Рустикус» или еще в какой-то книжке. Священник говорит, что его очень любили. Дом его жгли два раза, а потом разграбили… или наоборот, не помню. Там был ров с водой. И остался список того, что они взяли.

– Какая увлекательная история!

– Варенье, серебро, кур, белье и как будто зонтик или еще что-то очень смешное.

– Когда все это было?

– В гражданскую войну. Он был роялистом. Вспомнила! Его звали совсем не Роландом, а ее звали Элизабет, в честь тебя, Динни. История повторяется.

Динни задумчиво смотрела на горящее полено.

– Был у них еще и адмирал – при Вильгельме Четвертом, он умер от перепоя, – он, а не Вильгельм! Но священник говорит, что нет, и хочет доказать это в своей книге. Говорит, будто тот простудился, выпил рому от насморка и окочурился… Где я подцепила это слово?

– Я его иногда говорю.

– Ну да. Видишь, сколько их, не считая всех неинтересных – от самого Эдуарда Исповедника или кого-то там еще. Он хочет доказать, что их род древнее нашего. Какие глупости, правда?

– Ну и ну! – пробормотала Клер. – Кто будет читать такую книгу?

– Как знать! Но это потешит его спесь, да и спать он будет поменьше. А, вот и Алан! Клер, ты не видела, где у меня рос портулак? Пойдем взглянем.

– Тетя Эм, ты бесстыдница, – шепнула ей на ухо Динни, – и это все равно не поможет.

– «Если в первый раз не вышло»… помнишь стишок, который мы повторяли каждое утро, когда были маленькие? Подожди, я надену шляпу, Клер.

Они ушли.

– Значит, ваш отпуск кончается, Алан? – спросила Динни, оставшись наедине с молодым человеком. – Куда вы отправляетесь?

– В Портсмут.

– Это хорошо?

– Могло быть и хуже. Динни, я хочу поговорить с вами о Хьюберте. Ну, а если в следующий раз дело в суде примет дурной оборот, – что тогда?

Лицо Динни как-то сразу застыло, она опустилась на лежавшую у камина подушку и посмотрела на Алана с тревогой.

– Я наводил справки, – сказал он, – дело передается министру внутренних дел, и если через две-три недели он утвердит решение суда, приговоренного тут же вышлют. Думаю, его отправят через Саутгемптон.

– Неужели это возможно?

– Кто их знает, – хмуро ответил он. – Представьте себе, что какой-нибудь боливиец убил бы кого-нибудь здесь, у нас, и вернулся домой, – разве мы не добивались бы его выдачи и не нажали бы на все пружины?