Малкольм Гладуэлл - Давид и Голиаф. Как аутсайдеры побеждают фаворитов

Импрессионисты имели совершенно иные представления о сущности искусства. Они изображали повседневную жизнь. Густые мазки. Расплывчатые фигуры. На взгляд жюри Салона и толпящихся посетителей, их работы были дилетантскими, даже шокирующими. В 1865 году Салон, как это ни удивительно, допустил картину Мане «Олимпия», на которой была изображена парижская проститутка. Картина послужила причиной грандиозного скандала. Вокруг нее пришлось даже выставить охрану, которая сдерживала толпу. «Царила атмосфера истерии и даже страха, – пишет историк Росс Кинг. – Одни зрители заходились в “приступах безумного смеха”, в то время как другие, преимущественно женщины, в ужасе отворачивались». В 1868 году Ренуару, Базилю и Моне удалось выставить свои картины на Салоне, однако через три недели их убрали из главного выставочного зала и поместили в dépotoir – кладовку с хламом, маленькую темную комнату в задней части здания, где складировались картины, признанные неудачными. Такой исход был ничем не лучше изначального отказа.

Салон играл роль самой важной художественной выставки в мире. С этим в кафе «Гербуа» не спорил никто. Однако для получения положительного решения Салона требовалось пойти на компромисс: создать такое произведение, которое они сами не сочли бы значительным. К тому же импрессионисты рисковали затеряться в общей массе других аналогичных картин. Стоило ли оно того? Каждый вечер участники группы спорили: следует ли и дальше стучаться в двери Салона или пойти своим путем и устроить собственную выставку? Хотят они стать маленькой рыбкой в большом пруду Салона или большой рыбой в маленьком пруду собственного выбора?

В конце концов, импрессионисты приняли верное решение, благодаря которому их творения сегодня висят во всех крупнейших музеях мира. Но аналогичная дилемма неоднократно возникает в жизни каждого из нас, и зачастую мы делаем не столь мудрый выбор. Перевернутая U-образная кривая напоминает о том, что с определенного момента деньги и ресурсы перестают улучшать нашу жизнь и только ухудшают ее. История импрессионистов вскрывает вторую, параллельную проблему. Мы стремимся попасть в самые лучшие учебные заведения, придавая этому колоссальное значение. Но при этом редко задумываемся (в отличие от импрессионистов), а так ли нам нужны эти престижные заведения? Можно привести множество примеров в качестве положительного ответа, но мало что служит более показательным, чем наши представления о престижности университетов.

Кэролайн Сакс [12]выросла на самой окраине Вашингтонской агломерации. Училась она в нескольких государственных школах. Ее мать была бухгалтером, а отец работал в технической компании. В детстве она пела в церковном хоре, обожала писать рассказы и рисовать. Но по-настоящему ее увлекала только наука.

«Я без устали ползала по траве с увеличительным стеклом и блокнотом, выискивала жуков, а потом их зарисовывала, – рассказывает Сакс, вдумчивая, интеллигентная молодая женщина, которую отличают столь редкие в наше время честность и прямота. – Я просто-таки обожала жуков. И акул. Поэтому какое-то время я хотела стать ветеринаром или ихтиологом. Юджини Кларк была моей героиней, первая женщина-дайвер. Она выросла в Нью-Йорке в семье иммигрантов и поднялась на самую вершину своей профессии, невзирая на все эти “О, вы же женщина, вы не можете спускаться в океан”. Я считаю ее великой личностью. Мой отец встречался с ней и смог добыть ее фотографию с автографом. Как я радовалась. Наука всегда занимала важное место в моей жизни».

В средней школе Сакс училась на отлично. Еще во время учебы она записалась на курс политологии в ближайшем колледже, а также на курс многомерного анализа в местный общинный колледж. Блестяще окончила оба курса и при этом получала высшие оценки по всем выбранным в школе предметам. Выдающиеся успехи она продемонстрировала и на углубленных подготовительных курсах при колледже.

Летом перед последним учебным годом в школе Кэролайн с отцом отправились в марш-бросок по американским университетам. «Думаю, за три дня мы посетили пять учебных заведений, – вспоминает Кэролайн. – Уэслианский университет, Университет Брауна, колледж Провиденс, Бостонский колледж и Йель. Уэслианский университет славный, но очень маленький, Йель, конечно, крут, но я определенно не вписывалась в его атмосферу». Зато Университет Брауна, в городе Провиденс, штат Род-Айленд, покорил сердце девушки. Небольшой, престижный, расположенный на вершине холма и окруженный краснокирпичными зданиями в георгианском и колониальном стиле. Наверное, самый красивый кампус в Соединенных Штатах. Кэролайн подала документы в Браун и в качестве запасного варианта в Мэрилендский университет. Через несколько месяцев пришло письмо. Ее приняли.

«Я ожидала, что все в Брауне будут умными, талантливыми и опытными, – вспоминает она. – Я попала туда и поняла, что меня окружают такие же студенты, как я сама: любознательные интеллектуалы, немного нервные, возбужденные и не уверенные в том, смогут ли завести друзей. На душе стало спокойнее». Самым сложным оказался выбор курсов, потому что ей нравились абсолютно все названия. В конечном счете она остановилась на «Введении в химию», «Испанском языке», «Эволюции языка» и «Ботанических корнях современной медицины». Последний она описала как «наполовину ботаника, наполовину применение дикорастущих растений в медицине и химические теории, на которых оно основано». Девушка была счастлива.

Верное ли решение приняла Кэролайн Сакс? Большинство из нас ответят утвердительно. Объездив с отцом все университеты, она расположила их по порядку от самого лучшего к самому худшему. Университет Брауна попал на первое место. Мэрилендский университет стал запасным вариантом, поскольку был совсем не так хорош, как Университет Брауна. Последний входит в Лигу плюща. Среди его плюсов большие ресурсы, более талантливые студенты, авторитетность и более опытный профессорско-преподавательский состав, чем у Мэрилендского университета. В рейтинге американских колледжей, ежегодно публикуемым журналом U. S. News & World Report , Университет Брауна стабильно занимает места в первой десятке или двадцатке. Университет Мэриленда болтается где-то ближе к концу.

Но давайте оценим решение Кэролайн под таким же углом, под каким импрессионисты оценивали Салон. В результате бесконечных дискуссий в кафе «Гербуа» импрессионисты пришли к выводу: их выбор между Салоном и собственной выставкой не был выбором из двух вариантов: самого лучшего и того, что чуть похуже. Перед ними стоял выбор между двумя очень разными вариантами, каждый со своими плюсами и минусами.