Эро Рехардт - Ключевые проблемы психоанализа. Избранные труды

4) Способности к связыванию снижаются в некоторых токсических и нейрофизиологических состояниях, при сенсорной депривации, во сне и т. д. Фишер с соавт. (Fisher et al., 1973) утверждали, что травматические состояния в форме ночных страхов возникают в глубочайших стадиях сна, когда, как хотелось бы нам добавить, способность к работе со сновидениями доведена до минимума. Снижение по различным причинам психической интеграции и психического овладения повышает тенденцию к переживанию травмы.

Каждое психическое содержание и функция, которые каким-то образом не выполняют своей функции связывать хаотичное, несвязанное либидо, отвергаются и аннигилируются, уничтожаются и декатектируются. Ситуация такая же, как у младенца, который теряет образ матери, если этот образ больше не может обеспечить защиту от боли, вызванной отсутствием матери. Винникотт называл это «эффектом погашения» (wet blanketing). Эти процессы декатектирования могут заходить очень далеко в психозах. В конечном итоге лишь очень немногочисленные фрагменты как-то держатся вместе. Вместо того чтобы переживать психическое содержание, пациент-психотик живет в состоянии хаотичного диффузного возбуждения (Pao, 1977; Salonen, 1979).

Осуществленное выше, в основном метапсихологическое описание процесса связывания следует завершить психологическим описанием. Переживание, параллельное метапсихологическому процессу связывания, можно охарактеризовать как процесс понимания. Переживание понимания является не только интеллектуальным, но также и энергетическим процессом. Понять, «ухватить» в каком-то отношении включает переживание овладения чем-то. Потребность ухватить что-то возбуждается какой-то формой нарушения покоя. Если нет нарушения покоя, это значит, что нет необходимости понимать. Нарушающий покой агент, с психоаналитической точки зрения, – это влечение в его действующей без устали (беспокойной) безымянной форме. Влечение, таким образом, включает – это следует подчеркнуть – нарциссический компонент либидо. Если найден способ устранить нарушение покоя, значит, ситуация была понята. Ситуация, которая не понята, является травматичной, и влечение остается несвязанным. В таких условиях нет никаких доступных способов устранить нарушение покоя, вызванное влечением, нет никакого пути понять себя и внешний мир, никакого способа понять что бы то ни было (Cohen, 1978).

Есть различные способы ухватить смысл, и в оптимальном случае они гармонично сосуществуют бок о бок. Если есть нарастание патологии, то начинают доминировать наиболее примитивные формы. Часто их функция – это попытка избежать полного хаоса и травматической ситуации с использованием самых последних имеющихся средств. Эмпатию можно рассматривать как наиболее развитую форму понимания себя и других, т. е. способность понимать, схватывать существование в целом.

Тяжелая психопатология, таким образом, всегда означает усиленную проблему связывания, непрерывную опасность возникновения травмы. Она основана на несовершенных и/или частичных катексисах репрезентаций объекта и Я. По этой причине акцентируются защитные и компенсаторные катексисы и возникают серьезные помехи в поддержании интегрированного целого. И в психоаналитическом процессе постоянно присутствуют страх стимуляции либидо, уход в себя, направленная на Я и на объект деструктивность, поиски оберегающего симбиоза, примитивные защиты (например, расщепление), массивная сигнальная тревога и общий страх перед возбуждением – все это усложняет процесс.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Эскизно, наброском ( фр. ).

Здесь и далее сохраняется принятое англоязычными авторами разделение инстинктивного (принадлежащего биологическим инстинктам) и инстинктуального (принадлежащего Ид и, следовательно, психике). – Прим. пер.

Фрейд несколько ранее пришел к выводу, что инстинкт самосохранения представляет собой нарциссическое либидо. Данное Фрейдом описание психологии травматического переживания легче понять, если не забывать о том, что повторение предназначено было связывать вовсе не приток различных сенсорных стимулов, имеющих отношение к травматической ситуации. Речь шла о нарциссическом либидо, стремящемся восстановить психический аппарат до состояния связности и единства, о нарциссическом либидо, которое было мобилизовано этой травматической сенсорной стимуляцией через лишение его возможности удовлетворения, лишение нарциссического объекта. Мобилизованное нарциссическое либидо будет плавать свободно и как бы не связанно. Оно будет поддерживать возбуждение, и его необходимо связать с каким-то психическим содержанием, для того чтобы его можно было успокоить психическими же средствами. Тогда проще понять, почему случившаяся одновременно физическая травма, которая предоставляет либидо некий объект, легко воспринимаемый как объект, и которая способна это либидо связать, предотвращает возникновение травматического невроза.

В плане психоаналитической феноменологии инстинктуальное влечение именно и является беспощадным, неумолимым и продолжающимся стремлением, с которым приходится жить и которое стремится реализовать свою цель в различных формах и с различными объектами. Инстинкт, таким образом, отличается от стимула, который бывает мгновенным (Freud, 1915).

Биологические построения Фрейда, лежавшие в основе его новой теории инстинктов, принадлежали, скорее, к сфере натурфилософии, чем к сфере естественной науки. Фрейда основательно критиковали, поскольку научное мышление прежде не принимало такого метода. Тексты Фрейда воспринимались как безуспешная попытка представить биологические данные в поддержку его взглядов, а не как попытка найти подходящий модус мышления. Недавние исследования по теории науки продемонстрировали квазинатуралистический характер этих научных размышлений Фрейда: они представляют собой естественную науку лишь по форме, а не по содержанию, содержанием является намерение и психика (Апель, Леше, и т. д.). Его биологические рассуждения можно также уподобить строительным лесам: Фрейд использовал их, чтобы выстроить теоретическую модель психики, и, когда сооружение было возведено, их следовало убрать, чтобы не портить вид здания. Если мы поймем это, то мы будем свободны при чтении текстов Фрейда, как и других психоаналитических текстов, подходя к ним с новой, плодотворной точки зрения: как к текстам, представляющим отдельную независимую научную дисциплину; и это поможет исправить некоторые искажения в психоанализе и определенные ошибочные представления о нем. Фрейд также не чурался описания определенных парадигматических принципов работы психики в виде образов, взятых из философии (Платон) и мифологии (миф об Эдипе) (см. также: Ikonen, Rechardt, 1976а). Возникает только вопрос, не следует ли реформировать психоанализ таким образом, чтобы устранить включенные в него биологизмы, легко приводящие к заблуждениям, и заменить их чисто психоаналитической системой понятий (см., например: Schafer, 1975). Это, однако, повлечет за собой опасность, как бы реформатор не отказался от какого-либо понятия и/или метафоры или же какой-то модели рассмотрения психики, которую сам он не заметил или не понял. Это относится, например, к энергетическим моделям, которые многие психоаналитики не могут понять правильно.