Антонио Менегетти - Женский ум в проекте жизни

Занимаясь психотерапевтической деятельностью, я всегда сталкивался с тем, что разрушение определенных людей никогда не происходило из-за их неизменного комплекса, рефлективной матрицы, негативного семантического поля или чуждого внедрения. Ухудшение всегда наступало в том случае, если человек, находясь в состоянии благодати, дарующем возможность высшей самоактуализации, настаивал на стереотипе, наивно полагая, что он все понимает, осознает и контролирует, поэтому все останется неизменным.

Субъект не меняет жизнь, не овладевает более совершенными способами проживания внутри себя этого состояния: его приглашают на брачный пир, а он все продолжает следовать обычным стереотипам. К чему это приведет? Непрожитый дар становится извращением.

«Прочие же, схватив рабов его, оскорбили и убили их». Может случиться так, что человеку дается какой-то своевременный совет. К примеру, в процессе прохождения психотерапии аутентификации бывает необходимо сделать выборы, подразумевающие жертвование, противоречие системе. Но человек не принимает совета ни на словах, ни на деле. Обесценивание царского дара может означать самую глупую смерть.

«Услышав о сем, царь разгневался и, послав войска свои, истребил убийц оных и сжег город их». Приходит возмездие: сверхъестественное изымается, отделяется.

Почему человек переживает падение? Не потому, что проклят Бытием, а потому, что настаивает, упорствует в каком-то неэффективном стереотипе, применяя его по отношению к качественно иному энергетическому кванту, требующему иной стратегии, более высокого порядка. В этой связи не следует полагать, что Бытие озабочено наказанием: оно лишь не может терять время на жалость, и в этом его простота. Тогда почему человек сбивается с пути? Потому что, имея в распоряжении больше бытия количественно и качественно, он своими действиями вызывает эффект умаления. Ошибка приводит к ухудшению всего.

Приведу пример, возможно, более наглядный. Если ребенок, учащийся в начальной школе, ошибется в каких-либо математических вычислениях или при подсчете своих маленьких сбережений, то почти ничего не потеряет, однако если он будет продолжать ошибаться в математике, став взрослым, то потеряет значительно больше [60].

«Тогда говорит он рабам своим: “Брачный пир готов, а званые не были достойны. Итак, пойдите на распутья и всех, кого найдете, зовите на брачный пир”. И рабы те, выйдя на дороги, собрали всех, кого только нашли, и злых, и добрых; и брачный пир наполнился возлежащими. Царь, войдя посмотреть возлежащих, увидел там человека, одетого не в брачную одежду, и сказал ему: “Друг! Как ты вошел сюда не в брачной одежде?”. Он же молчал. Тогда сказал царь слугам: “Связав ему руки и ноги, возьмите его и бросьте во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов. Ибо много званных, да мало избранных”».

Многим дается дар, но мало кто владеет логикой дара. Дары даются постоянно, но неведение логики дара чревато для субъекта еще большим разрушением.

Для разъяснения того, что я называю «благодатью белого эротизма», мне нравится приводить один пример, в который, однако, женщина может вкладывать совсем иной смысл. Когда я смотрю на женщину, то вижу кожу, ноги, глаза, губы определенного типа. Я смотрю на них точно так же, как, например, на прекрасную одежду. Я отмечаю ее красоту, вкус, аромат и мягкость, однако в итоге все это лишь опредмечивание и ничем не наполняет меня изнутри. Видимая деталь меня заинтересовывает, но затрагивает только тогда, когда женщина начинает входить в состояние благодати; в этот момент я начинаю различать оттенки ее реальности. Это – обнаженное и прозрачное видение. И не важно, смотрю ли я на нее. Внутренним видением, сопоставимым с семантическим полем, объективируется форма, которая соответствует задействованной и притягивающей жизненности. Следовательно, восприятие женщины, которая находится в состоянии благодати, происходит не только визуально. Внутреннее видение позволяет мне видеть с формальной точностью те черты, которые наделяют жизненностью определенные части ее тела.

Очень редко может случиться так, что я вижу целиком прозрачную обнаженность женщины. Явление еще более трудное – видеть вагинальную обнаженность в открытом контакте с сознательным волеизъявлением в голове. Это почти невозможно, потому что вагинальная обнаженность в церебротоническом контакте означает благодать в оперативном действии.

Когда я задаю себе вопрос о том, каким образом эта женщина вошла в состояние благодати, то, ища причину, замечаю, что это не зависит от нее. Благодать проявляется в женщине почти всегда вследствие ее конкретных действий. Если эта женщина сделала выборы, соответствующие ее целостности, и не побоялась их осуществить (большие или маленькие – все равно), на нее с неизбежностью снисходит благодать.

Имея возможность дотронуться – физически или духовно – до такой женщины, излучающей сияние духовной белизны, испытываешь «неземное» удовольствие, которое влечет тебя «туда». Непонимание этого женщиной всегда вызывало во мне чувство досады. Если женщина не осознает того, что она находится в состоянии благодати, она всегда будет оставаться ловушкой для самой себя и для других. Если женщина не научится осознавать момент наступления состояния благодати, то монитор отклонения останется ее вечным разрушителем.

Даже когда я предпринимал попытки намекнуть женщине об этом отличающем ее в данный момент даре, она, к сожалению, упрямо демонстрировала классические приемы женского поведения: обладания, сексуальности, – то есть всю ту банальную стереотипность, которая давно известна психологии. В конечном итоге женщина прислушивается к голосу монитора отклонения или «старухи» внутри себя и делает вывод, что я – «обычный очередной самец с более изящной речью и манерами, служащими обычной приманкой с целью обладания».

Когда я попытался посмотреть на такое тело обычным взглядом, то понял, что дело не в его физической форме. Тип тела не важен, главное – формальное присутствие состояния благодати. Это – ясное восприятие, отличное от других.

Женщина в состоянии благодати есть форма, которая дает вот-бытие трансцендентному Бытию, празднующему брачный пир, творящему воплощение. Следовательно, возможность переживания данного опыта открывает вход в обитель трансцендентного: вне времени, вне вечности. Это – миг, в котором есть все. Потом ум узнает, что это так, что трансцендентное существует, неважно, где оно воплощается, потому что это всего лишь один из модусов Бытия. Она – рождение этого момента.