Антонио Менегетти - Женский ум в проекте жизни

«И милость Его в роды родов к боящимся Его» – означает, что милость Его распространяется на тех, кто следует природной интенциональности, исторически становится, то есть осознанно воплощает природную интенциональность.

Какое любовное слияние пережили сестры? Не банальный секс со своими мужьями. Женщина может проживать, ощущать реальность ребенка внутри себя как девственный оргазм собственного рождения, в результате встречи с великим мужчиной или его экзистенциальной феноменологией, становящейся для нее критерием ценностной ориентации, целью личностного потенциального устремления.

В Библии есть много псалмов и песней пророков, среди которых «Песнь Песней» остается непревзойденной вершиной. Каким образом она попала в Библию и каков ее скрытый смысл, никому так и не удалось понять. Обратившись к повествованию, мы видим сюжетную канву песни:

а) желание любовного слияния;

б) наступление долгожданного первого свидания;

в) эмфаза стремления двух влюбленных друг к другу;

г) он – в образе Соломона – предстает во всем своем ослепительном сиянии и блеске.

«О, как прекрасна ты, возлюбленная моя! Глаза твои голубиные под кудрями твоими, волоса твои, как стадо коз, сходящих с горы Галаадской, зубы твои, как стадо выстриженных овец, выходящих из купальни, из которых у каждой пара ягнят, и бесплодной нет между ними. Как лента алая губы твои, и уста твои любезны; как половинки гранатового яблока ланиты твои под кудрями твоими. Шея твоя как столп Давидов, сооруженный для оружий, тысяча щитов висит на нем – все щиты сильных. Два сосца твои, как двойни молодой серны, пасущиеся между лилиями. Доколе день дышит прохладою и убегают тени, пойду я на гору мирровую и на холм фимиама».

Люди утратили измерение секса как благодати. Биологический секс знаком всем, но секс как момент прикосновения к благодати для многих давно исчез. Опираясь на «Песнь Песней», я хочу вернуть знание о белом эротизме и о том, как надлежит его вкладывать и сохранять. Я расскажу об истинном эротизме, который подчиняется жизненному действию.

«Да лобзает он меня лобзаньем уст своих».

«Ибо ласки твои лучше вина. От благовония мастей твоих имя твое как разлитая мирра; поэтому девицы любят тебя».

«Влеки меня, мы побежим за тобою».

«Царь ввел меня в чертоги свои – будем восхищаться и радоваться тобою, превозносить ласки твои больше, нежели вино; достойно любят тебя».

Что это такое? Любовное слияние. Это вибрация каждой клеточки в гармонии, рождающей высшее откровение.

Он: «Если бы она подарила мне поцелуй в этот момент…». Внешне губы – это феноменология, а внутри – это тотальный трепет ожидания. Когда губы самопроизвольно стремятся навстречу, сердце уже находятся там, но это не плотский контакт, а вход внутрь «того», что дает максимум идентичности, в пространство, в котором человек внутренне обретает себя, прославляется и умиротворяется.

«Ты чувствуешь этот аромат, который наполняет меня изнутри». Но это не внешний запах, а момент, когда по всему телу разливается необычайное удовольствие.

«О, как много ласки твои лучше вина» – улавливается, чувствуется едва уловимое, нежное, подобное утренней росе, прикосновение, проникающее внутрь.

В этот момент она еще не встретилась с ним, ей еще не удалось достичь его. Значит, это не стереотипное поверхностное воздыхание, а притяжение, исходящее из той точки, которая создает всего тебя целиком. Эту точку не можешь определить, но она есть самая глубинная часть тебя.

«Влеки меня, влеки меня еще больше». В то время как в мужской версии это – овладение, в женской – это интенсивность стремления, зовущего: «Влеки меня, мы сразу побежим за тобою». Чем сильнее вожделение, тем священнее ответ.

Но в тот момент это невозможно из-за многочисленных исторических обстоятельств, поэтому она остается одна: «Если бы он допустил меня в чертоги свои, куда не войдет никто, я бы показала ему, как бы мы радовались».

Это – сочинение, в котором все исполнено благодати. Войдя «внутрь», невозможно описать его словами: оно проживается, поглощается и выводит существование человека в трансцендентность, и он испытывает внутреннюю наполненность от высшей формы новизны бытия.

Я всегда замечал, что максимум жизненности любого человека связан с присутствием в нем особенного эротизма.

Есть эротизм патологический – это тот, который знают все. И есть белый эротизм – жизненный, прекрасным носителем которого является исключительно женщина, но она абсолютно это не осознает. Мужчина же, вместо того чтобы выполнять функцию креативного формализующего, стремится быть от нее зависимым.

Эротизм – это то, что более всего захвачено монитором отклонения. Человек, поставленный перед препятствием, закрывающим перед ним истинную цель собственного удовольствия, неспособен затем к высшей истине созидания. Необходимо вновь вернуть ему источник, ради которого имеет смысл жить, расти, любить.

«Дирижировать», управлять сексом нужно опираясь на точную онтическую интенциональность. Тогда он превращается в использование экзистенции, конкретной индивидуации, ради осуществления встречи, при которой всякое устремление, томление сотворенного существа обретает покой и прославление. Все экзистенциальное должно быть «сыграно» так, чтобы родилась «небесная музыка», чтобы душа (или онто Ин-се) обрела себя, достигнув или максимально приблизившись к своей истинной природной цели – обретению в себе Бытия.

Из глубин далекой культуры, свойственной каждому человеку, обладающему высокоразвитым умом, порой доносятся предостережения, которые пытаются ограничить свободу сознания в вербализации: «Не говори, не раскрывай, потому что это опасно, об этом не должны знать». Не должны об этом знать не потому, что это знание вредоносно само по себе, совсем наоборот: оно непорочно своей упоительной трансцендентностью.

Опасность заключается в следующем. Новое знание благоприятствует определенной ментальной свободе; тот же, кто внутри себя не достиг известного пространства белизны, а значит, не облачился в «белые одежды» (что предоставляет свободу для любых контактов), может спровоцировать противопоставление, дезорганизацию.