Ковадонга О'Ши - Феномен ZARA

Амансио остается человеком с открытыми взглядами. Он либерален, придерживается скорее левых взглядов, хотя, как он говорит, «сегодня, когда я смотрю вокруг себя и вижу то, что вижу, я просто не хочу вешать на себя какой-то ярлык». Он беспокоится о том, что происходит в западном мире, и задается вопросом, каким будет политическое и социальное будущее. Ортега, мультимиллионер, который создал колоссальную империю с невероятными показателями, говорит мне, что шокирующее неравенство, существующее между людьми, – это его вечная головная боль. «У каждого из нас есть своя роль в жизни. Почему моя настолько отличается от человека, который убирает улицы или живет на помойке? Чего я еще могу просить помимо того, что у меня есть? Возможно, было бы здорово получить образование в колледже, но у меня были другие дела. Мы все имеем право на образование, потому что именно оно позволяет тебе развить свои способности или дарования. Я все еще верю, что это нечестно – жить в мире, в котором столько людей не имеют возможности достичь стандартов жизни, в которой они смогут надеяться на лучшее будущее».

Чтобы прояснить эти вопросы и все же избежать обращения к марксистским высказываниям, мы переходим к великому вопросу свободы. «Чем вам видится свобода, Амансио? – спрашиваю я и продолжаю: – Я думаю, что лучшим примером будет семья, где у нас всех одинаковые средства, одинаковое образование, мы живем в одной среде с одинаковыми возможностями, и каждый из нас принимает свои решения – несхожие с решениями братьев и сестер. Справедливость, которую вы ищете, есть в Евангелии, революционном с точки зрения социальной справедливости. Но какова ее формула для вас?»

Пабло Исла слушает нас и прерывает со своим объяснением того, что демократия значит на глобальном уровне. «Несмотря на свои очевидные недостатки, это лучшее решение для большинства сложных проблем, атакующих нас со всех сторон». Ортеге нравится комментарий Пабло, что наиболее тяжелые цели должны быть достигнуты первыми и образование и здравоохранение должны быть доступны всем. Он добавляет: «В жизни очень важно пытаться делать то, во что ты веришь, и быть там, где ты должен быть. С моей точки зрения, Inditex – это концепт, а не структура, потому что мода исходит из познания клиента и служения ему. К примеру, мне предлагали множество идей, даже сеть отелей Zara, но я отверг их. Это не мы».

Один вопрос, который постоянно крутится у меня в голове, – о предполагаемом копировании в мире моды. Я говорю Амансио, что буквально недавно одна моя знакомая, работающая на группу люксовых итальянских брендов, убеждала меня, что на Zara подали в суд за то, что она копирует их модели. «Я переубедила ее, так как я все время защищаю компанию, и сказала, что Zara делает то, что не может сделать никакая другая компания. В ваших магазинах можно увидеть одежду в стиле Prada, Chanel или Armani, но мне бы хотелось узнать ваше мнение на этот счет». Его ответ очень реалистичный и с юмором, хотя это довольно чувствительный вопрос: «Идеи могут прийти отовсюду. Я расскажу тебе кое-что: я уже на самом деле принял решение не смотреть коллекции конкурентов, но я все равно знаю, что они выпускают. Они могут обвинять нас в плагиате, если хотят, но правда в том, что среди как великих брендов, так и не таких великих всегда будут области совпадений. Это лучше отнести к вопросу процесса «вдохновения».

Что мне сложно объяснить, так это то, что я думаю о том, чего хочет клиент. Если я вижу что-то, что, мне кажется, понравится людям, которые покупают вещи в моих магазинах по всему миру, я это использую. Мне не нужно смотреть на подиумы – я вижу улицу, журналы, кино и т. д., и эти образы застревают у меня в сознании. Однажды, к примеру, я остановился в машине на светофоре, а мимо меня проехал мужчина на скутере в джинсовой куртке с кокардой. Мне это понравилось, это было ново, свежо, в тренде. Я позвонил своему дизайнеру прямо из машины и описал, что видел. Через две недели жакеты уже были в магазинах, и их разбирали, как горячие пирожки. Такого рода вещи постоянно со мной случаются.

Другим источником вдохновения для меня всегда являются большие показы в Париже или в Милане, хотя я никогда не смотрю на подиум. Что мне нравится на этих встречах – это возможность посмотреть на людей, потому что люди, работающие в мире моды, обычно одеты удивительным, оригинальным образом. Мое видение наполняется идеями, цветами, формами – вещами, которые отличаются. Меня просто пропитывают насквозь эти необычные модели. И затем, еще раз, мода – циклична, как и цвета, и все снова и снова проходит круговорот сезонов.

Лучший совет, который я могу дать тем, кто хочет проложить новые пути, – смотрите на улицу. Это прекрасный подиум. Другие меня не так интересуют. Если бы вы заперли моего друга Армани или любого другого из гениев в комнате, где они ничего не видели бы, через два дня они бы перестали быть креативными».

Мне нравится, что он высказывает те же идеи, которые я часто слышала от других великих дизайнеров вроде Джона Гальяно, который рассказывал мне в одном из интервью, что когда он ищет вдохновения, то бродит по улицам Лондона, или заходит в музей, или же может отправиться в Египет и погрузиться в сокровищницу культуры, а потом уже размышлять о своих коллекциях высокой моды. Марк Джейкобс однажды сказал мне, что его образы полны воспоминаний о гранж-музыке Сиэтла. Еще один гений, Ив Сен-Лоран, в разговоре несколько лет назад признался, что сожалеет о том, что не осознавал важности джинсов, потому что это был уникальный символ 20-го века. Вскоре после этого они появились в его коллекциях, конечно, с его печатью идеала.

В этот вечер мне кажется, что президент Inditex находится в доверительном настроении, поэтому я пытаюсь и дальше пробраться в его личный мир, который он охраняет так строго. Мой вопрос: «Что лучшее вы видите, когда изучаете самого себя, Амансио? Каково ваше лучшее качество?» И к моему удивлению – никогда этот человек не перестанет меня удивлять, – он отвечает без всяких сомнений: «Лучшее во мне – это моя доброта. Я чувствую, что могу так сказать, потому что это доброта от моей матери и моего дедушки Антонио. Моя мать была исключительной. Все любили, по-настоящему любили ее! И так как я был ее ребенком, она, конечно, любила меня, но также была уверена, что во мне есть нечто особенное. Я помню однажды, перед выборами, я услышал, как она сказала: «За кого бы Чолиньо – ее домашнее имечко для меня – хотел, чтобы мы проголосовали?» Когда я стал встречаться с Флори, она однажды спросила ее: «Ты счастлива с Чолиньо?» И именно этого она всегда хотела от людей – хотела, чтобы мы были счастливы».