Джейн Хокинг - Быть Хокингом

Роберт, гораздо более стремительный и быстрый, чем мы со Стивеном, часто убегал, когда был маленький, но всегда с какой-то целью, и мы обычно могли легко его найти. Люси исчезла лишь раз – погожим летним днем, когда мы еще жили на Литл-Сент-Мэри. Встревоженные, мы с Тельмой Тэтчер искали ее по всей улице и в церковном саду, но безуспешно. Проходившие мимо американцы сказали нам о том, что на Мельничном мосту стоит малышка с кукольной коляской. Это была Люси: одетая в шорты-бермуды, одной рукой она держала ручку коляски, а другой – прозрачный зеленый зонтик. Ее окружила толпа восхищенных выпускников, которые никак не могли понять, что же делать с этим невозмутимым чудом света.

Десять лет спустя, находясь вдали от других домов на Вест-роуд, 5, без добрых соседей – приемных бабушек и дедушек, всегда готовых прийти на помощь, я стояла около открытой двери в приступе ужаса и нерешительности, не зная, куда же мне идти. Побежал ли Тимми вниз по дороге, ведущей к реке, или вокруг дома, в сад? Коллеги в колледже, заканчивающие свои семинары, услышали, как я лихорадочно зову Тимми по имени, и пришли на помощь. В конце концов Пэт, один из техников, трезво поразмыслив, посоветовал мне позвонить в полицию. Он стоял рядом, пока я трясущимися руками, слыша неистовый стук своего сердца, набирала 999. Я расстроилась, когда офицер полиции, ответивший на звонок, не оценил драматизма ситуации. Он, похоже, не понял, насколько срочным был вопрос. «Подождите минутку, мэм», – весело сказал он. Через мгновение он снова был у аппарата. «Опишите, как выглядит ваш мальчик и во что он одет?» – спросил он тем же раздражающе радостным голосом. «Светлые волосы, голубые глаза, синяя кофточка и зеленые штаны», – ответила я, обезумев от волнения. «Тогда все в порядке, – сказал полицейский. – В одной из наших машин сидит маленький мальчик, но так как он не смог сказать, где живет, то полицейский ездит вместе с ним по району в надежде найти его маму». Тимми привезли домой в полицейской машине, за рулем которой сидела женщина-офицер; с ними была еще какая-то добрая женщина, которая перехватила Тима как раз в тот момент, когда он собирался перейти дорогу, видимо, чтобы отправиться в гости к крестной, Джой Кэдбери. Эта же добрая женщина посадила его к себе на колени и в таком виде довезла свою мокрую, светловолосую, зелено-голубую поклажу, переданную в мои дрожащие руки.

Несмотря на то что двое старших детей не так сильно нуждались в моем физическом присутствии, им в гораздо большей степени требовалось мое понимание. Роберт, похоже, был обречен на одиночество на всю жизнь, имея лишь несколько друзей, а Люси с переходом в среднюю школу пришлось расстаться с компанией любимых друзей детства. Так как Роберт получал частное образование благодаря своему наследству, мы понимали, что должны обеспечить Люси как минимум тем же, однако она была единственная из класса, кто перешел из начальной школы в платную школу Перс для девочек. Мы подарили ей котенка, чтобы хоть чем-то утешить и отвлечь ее, а Стивен решил написать научно-популярную книгу, описывающую его науку – изучение происхождения Вселенной – общедоступным языком, избегая барьеров специфических терминов и уравнений, надеясь, что прибыль от издания такой книги поможет оплатить обучение Люси. Я часто просила его взяться за такой труд, мотивируя свою просьбу тем, что это было бы интересное чтение для меня самой, а также для тех налогоплательщиков, которые финансировали научные исследования посредством своего вклада в бюджет страны.

Иногда Роберт и Люси ходили вместе со мной в церковь Святого Марка, где как всегда изобретательный Билл Лавлес продолжал угождать всем возрастам и вкусам. Он не только взывал к интеллекту и нравственности прихожан Ньюнхэма, каждый месяц информируя их о состоянии дел в стране, но еще и вкладывал огромные усилия в привлечение семей в церковь, проводя семейные службы. Такие службы, всегда увлекательные, иногда вызывающие непредсказуемые результаты, долгое время оказывали влияние на целое поколение детей, растущих в эпоху всеобщего атеизма. Люси, которая всегда находила там для себя занятие, зажигая или задувая свечи на алтаре, читая урок, участвуя в викторинах или играя в различных постановках, обожала эту службу. Однажды утром в воскресенье, когда я ушла в церковь, оставив детей еще спящими, Билл объявил об открытии нового молодежного клуба под руководством ожидающих рукоположения студентов теологического колледжа; в клубе планировались игры, веселье и серьезные дискуссии. Роберт не проявил энтузиазма, когда я рассказал ему об этом, но согласился поехать на открытие только ради меня. К семи часам я привезла его к дому викария, пообещав подождать снаружи десять минут на случай, если ему там не понравится. Ему так понравилось, что спустя десять минут я уехала домой, и с тех пор он ни разу не пропускал заседания клуба. Там он встретил старых знакомых из начальной школы и подружился с другими девочками и мальчиками. С этих дней их связывали крепкие узы верной дружбы, а Роберту удалось то, что раньше казалось почти невозможным: стать уверенным в себе и более общительным. Всего лишь две недели спустя он ехал на велосипеде домой из школы и, встретив Билла Лавлеса, сказал ему, что хочет пройти обряд конфирмации [145]. Билл стал верным другом и наставником и Роберту, и Люси. Он часто поддерживал их и обсуждал с ними сложности взрослой жизни, когда ее странности – будь то болезнь Стивена или странная природа появления Джонатана в семье – вступали в противоречие с их по-юношески идеалистическими взглядами на то, какими должны быть родители и семейная жизнь.

В целом атмосфера тех лет оказалась столь расслабленной, что я смогла восстановить связи с моими школьными подругами. Они приходили с мужьями и детьми по воскресеньям раз или два в год. После праздничного обеда, за которым горячо обсуждались различные темы – политика, окружающая среда, наука, литература или музыка, – взрослые прогуливались по саду и вместе с детьми играли в прятки среди лужаек и кустов Харви-Корта, территории, принадлежавшей соседнему колледжу Каюса. Эта игра стала традицией. Стивен искал, а остальные, забыв о взрослой сдержанности, на час возвращали себе ощущение самозабвенной детской радости.

Наступившая гармония способствовала тому, что в наших со Стивеном отношениях начался новый этап, уже не предполагавший ролевой игры в господина и рабыню. Мы снова стали равными друг другу спутниками жизни, как в шестидесятые и в начале семидесятых – период нашего участия в различных кампаниях. Значок участника Движения за ядерное разоружение, который Стивен регулярно прикреплял к лацкану пиджака, отправляясь на телевидение, был лишь одним из символов нашей социальной активности. Подспудное увеличение ядерных арсеналов, о котором нас хладнокровно предупреждал Роб Донован в начале семидесятых годов, превратилось в полноценную гонку вооружений, оголтелое соперничество Востока и Запада за право стать причиной Армагеддона и истребить все живое на планете. Движение за ядерное разоружение снова объединило нацию: его местные инициативные группы стали множиться по всей стране.