Джейн Хокинг - Быть Хокингом

Переса де Куэльяра описали как «принесшего мир персам и месопотамцам», а панегирик Стивену основывался на первой теории атомов, описанной Лукрецием в De Rerum Natura [185].

После продолжительных поклонов, рукопожатий и снимания шляп герцог Эдинбургский начал присваивать степени одну за другой, каждое награждение завершалось овациями, переросшими, когда настала очередь Стивена, в бурю восхищения. Некоторые из соискателей, такие как тщедушная и слабая Сью Райдер [186], кажется, нервничали, как юные выпускники; другие, как оперная певица Джесси Норман и сам Стивен, уже знали, что делать, и принимали овации уверенно и элегантно. Церемония закончилась еще двумя гимнами и двумя строфами из государственного гимна. Оставив Тима с бабушкой и дедушкой, Роберт и я пошли вместе со Стивеном, степенно прогуливаясь по зелени лужаек перед тем, как направиться вниз по улице Кингс-парад в лучах ослепительного солнца. Толпа приветствовала нас, улыбаясь и размахивая руками, а камеры щелкали.

Когда мы дошли до Корпус-Кристи-колледжа, который был колледжем Роберта и местом проведения официального обеда, то обнаружили, что нас окружают самые важные люди страны, заметно увядающие в жаре под навесом, где подавали шампанское, а затем и во время обеда в таком же знойном шатре. Еще больший дискомфорт доставило Стивену полное отсутствие подходящей ему еды, и он ел лишь семгу. Его сосед неплохо развлекал его, а вот мне с моим оказалось совсем невесело, хотя это был очень известный авторитетный специалист по истории Франции, которому, похоже, нечего было сказать о себе, пока я не упомянула о нашем доме в этой стране. Вот тут он ожил. Он рассказал, что его жена недавно купила собственность в Нормандии, но он человек городской и не очень-то любит деревню. Затем он сразу радостно поделился своими взглядами со Стивеном, который улыбался в знак согласия.

Становилось все жарче; речи, к счастью, были коротки. Герцог Эдинбургский начал со Стивена, «так как все начинается с него», а затем выразил свое восхищение выпускниками, которые «вобрали в себя все лучшее от нашей цивилизации». Лорд Макей дал краткий ответ, и все закончилось. Остаток дня был полон пустяков и изредка врывающегося под шатер свежего воздуха, как будто неотвратимая гроза уже не могла сдерживаться.

Дома собрался узкий круг родственников и друзей, и колледж накрыл на лужайке стол – сэндвичи с копченым лососем, клубника со сливками и шампанское. Роберт не присутствовал на этой вечеринке, так как его занимали другие дела: в самом начале вечера он должен был грести во второй лодке за свой колледж в соревнованиях Bumps [187]. Мне удалось убежать от медлительных гостей как раз вовремя, чтобы посмотреть, как он гребет. Этот день, длинный и наполненный событиями, еще не закончился. Люси вернулась домой совершенно расстроенная, так как ни одна из ее работ на экзаменах не получила высоких отметок, а затем поздно вечером, когда гости разошлись и я прибиралась, раздался телефонный звонок. Это был Роберт. Мы немного поболтали, а затем он выпалил, что стали известны результаты экзаменов и что они оказались не такими высокими, как он ожидал. Конечно, он был очень расстроен, и я тоже тонко чувствовала иронию ситуации и унизительное положение, в котором он оказался.

Роберт, верный и безропотный, как всегда, почтительно помогал отцу в Доме сената, сопровождал его в официальной процессии и нашел команду помощников среди своих друзей, чтобы поднять коляску вверх по ступенькам и обойти препятствия в колледже Корпус-Кристи. В задумчивом молчании наблюдал он за успешной карьерой отца, не рассчитывая на нее, но всегда оставаясь в ее тени. На протяжении церемонии в честь Стивена, среди излишнего внимания прессы, комплиментов, оваций и хвалебных речей Роберт ни слова не сказал о неприятных новостях, о том, что результаты его выпускных экзаменов известны и что они неутешительны. На самом деле его глубокое чувство индивидуальности восставало против подавляющей тени гения его отца, побуждая его к молчаливому отказу от соревнования с ней. Я ничего не могла поделать с тем, что боль за сына в его тревоге была гораздо глубже, чем радость за мужа в полноте его славы и разностороннего успеха. Я очень хорошо понимала Роберта: я тоже могла чувствовать себя собой только в стороне от успеха Стивена.

Раз уж Роберт не достиг того успеха в учебе, на который он надеялся, то он наверстал упущенное на реке. Преследуемая съемочной группой «Би-би-си», я отвезла Стивена на гонки на следующий день. Несмотря на то что я свернула не туда – гонки проходили на участке реки около деревни Фэн-Диттон примерно в пяти милях от города, – мы приехали как раз вовремя, чтобы увидеть, как лодка колледжа Корпус-Кристи вертится на хвосте лодки «Леди Маргарет» и почти ее догоняет. Новость мгновенно облетела все ряды болельщиков: лодка колледжа Корпус-Кристи настигла свою добычу. Мой отец, который в свое время тоже выступал за этот колледж, был в восторге от мастерства Роберта на реке. Он всегда жалел о том, что в его студенческие годы на него давили и вынуждали развивать карьеру и он не мог расслабиться и наслаждаться временем, проведенным в Кембридже в 1930-х, поэтому, по его мнению, для Роберта было важно взять все возможное от последнего курса университета.

Поздним вечером 16 июня мы сели смотреть объявление наград в честь дня рождения монарха. По непонятной причине присутствующая сиделка Элейн Мэйсон все осуждала, но мой отец просто подпрыгивал от радости за зятя, который поднялся в высшие эшелоны господствующей верхушки в качестве кавалера ордена Почета. Как в свое время отец Стивена, он радовался за него и получал удовольствие от близости к такому успеху у публики, в котором обстоятельства отказали ему самому. На следующее утро я проснулась с более приземленной мыслью о том, как начать день в соответствующей праздничной манере. Я совершенно не подумала о начале дня и о самом важном для Стивена приеме пищи – завтраке. Потом я вспомнила, что в холодильнике наверняка осталось немного икры после поездки в Москву и шампанское после торжеств в четверг. Последствием этого экстравагантного завтрака стало то, что никто из нас не был в силах ничего сделать за утро, только добрести до Университетского центра, где я забронировала столик для обеда. Тем не менее в начале дня я поехала на велосипеде в город, чтобы проверить, как идет организация вечернего концерта в Доме сената, и обнаружила, что семья Джонатана занята подготовкой мест для сидения и расстановкой мебели в зале, пока он сам репетировал с оркестром. Я оставила их за этим занятием и помчалась домой, чтобы забрать отца и сразу же поехать с ним к реке. Мы как раз успели посмотреть, как вторая лодка колледжа Корпус-Кристи, обгоняя всех, везла ветку ивы в знак того, что она в очередной раз одержала триумфальную победу.