Майк Тайсон - Беспощадная истина

Он подумал: «Черт, мне сорок четыре года, и я занимался сексом всего несколько раз в своей жизни. А так жестоко обходится с женщинами нельзя. Нет, и точка! Если что-то причиняет ей боль, она велит прекратить это немедленно».

Кроме того, Гаррисон не мог поверить, что мы занимались оральным сексом целых двадцать минут или что-то около того: «Его описание события разительно противоречило всему тому, что мне было известно о сексе».

Может быть, вместо своей юридической литературы ему следовало бы почитать доктора Кинси [163]. Он был убежден, что у Дезире не было бы двух небольших ссадин во влагалище, если бы у нас был секс по согласию и у нее было бы достаточно смазки. Но проблема заключалась не в смазке, а в размере и интенсивности. Во время секса такое может случиться с кем угодно.

Конечно же, данная проблема возникла в ходе судебного разбирательства. Мой представитель Войлес хотел рассмотреть вопрос о размере моего члена и для этого вызвать врача, чтобы тот засвидетельствовал, что именно это могло вызвать ссадины в ее влагалище, однако Фуллер не желал и слышать об этом. Он был щепетилен и брезглив в отношении любых сексуальных аспектов моего дела.

Даже после своего расследования трусиков в духе телесериала «C.S.I.: Место преступления» [164]Гаррисон по-прежнему не имел никакого понятия о моей мотивации для изнасилования кого-либо: «Признаюсь, я понятия не имел, почему Тайсон выбрал для изнасилования Дезире, когда в его распоряжении были десятки женщин». Он задавал себе этот вопрос и после того, как я был осужден.

Затем Гаррисон и его помощница, Барбара Тратен, предприняли небольшую автомобильную поездку. В ноябре они отправились в штат Род-Айленд, чтобы встретиться с Дезире и ее семьей. Они были поражены тем, каким «вежливым и любезным» было семейство. Да, внешность может быть обманчива. К моменту, когда обвинители добрались до Род-Айленда, Дезире и ее мать обвинили отца в дурном обращении, и тот ушел из дома.

В аэропорту Дезире и ее семью встретил Эдвард Герштайн, который отныне становится весьма примечательным и важным игроком в этом деле. Вскоре после начала расследования в отношении изнасилования один из адвокатов штата Род-Айленд по имени Уолтер Стоун обратился к семье Вашингтонов. Он сказал им, что в случае, если он будет представлять Дезире, может возникнуть конфликт интересов, поскольку он является советником Международной федерации бокса, но он готов предложить своего партнера Эдварда Герштайна. Так Герштайн стал гражданским адвокатом Дезире. Они наняли его, чтобы взыскать с меня наибольшие убытки, а также для того, чтобы выторговать себе наибольший гонорар за авторские права на фильм и книгу.

Участие Герштайна в делах семьи Вашингтонов выбило Гаррисона из колеи: «Это было самой последней новостью, которая вызывала удивление. Поскольку не было даже намека на судебную тяжбу семьи Вашингтонов, такой поворот событий вредил делу. Встречные обвинения в вымогательстве со стороны авантюристки было бы невозможно опровергнуть».

Итак, что же предприняла сторона обвинения? Утаила эту информацию от стороны защиты. После окончания процесса Стар Джонс, которая в то время была судебным корреспондентом NBC, подвергла критике сторону обвинения за то, что та не обнародовала факт соглашения между Дезире и гражданским адвокатом: «Это просто подло! Прокурор обязан представлять все имеющиеся свидетельства», – заметила она.

Гаррисон и его заместитель приступили к опросу Дезире. По-видимому, тот факт, что Дезире ходила в моем номере в туалет и снимала прокладку со своих трусиков, немного беспокоил их. По словам Дезире, я внезапно стал грубым и похотливым, и она была шокирована этим. Поэтому она пошла в туалет, сняла с трусиков прокладку и вернулась в постель. Когда Гаррисон спросил Дезире, зачем же она уходила в туалет, та ответила: «Это было первое, что пришло мне в голову после того, как он стал грубым».

Если это было правдой, то сразу вслед за этим ей должно было бы прийти в голову продолжить движение к двери и немедленно уйти. Если бы, как она утверждала, она почувствовала опасность, для нее было бы несложно просто уйти. Войлес даже воссоздал модель гостиничного номера, что обошлось в 6000 долларов, чтобы продемонстрировать этот факт. Но Фуллер, конечно же, пресек эту инициативу и никогда не прибегал к этой модели во время судебного процесса.

Гаррисон особенно не задумывался над дилеммой с прокладкой трусиков, с которой столкнулась сторона обвинения. Он охотно поверил Дезире, когда она сказала, что выбросила испачканную прокладку «по привычке» и что, когда она поняла, что оставила в спальне кошелек, она решила, что сможет достать новую прокладку «на одной из вечеринок, на которую она хотела пойти». Какого х… я? Никто никогда не говорил о посещении вечеринки в тот вечер. Где это она собиралась достать новую прокладку?

Гаррисон также слышал о моих показаниях в связи с делом Кейтона, когда я сделал непристойное предложение Джоанне Криспи, помощнице Томаса Пуччио. Он был шокирован тем, что я при помощи пальцев сымитировал половой акт, а затем сказал: «Я хочу трахнуть тебя!» Но при этом он почему-то не мог поверить, что то же самое я сказал Дезире Вашингтон. Это являлось прямым доказательством моего грубого обращения с женщинами в ту пору.

Гаррисон вылетел в округ Колумбия и встретился с федеральным прокурором, чтобы получить компромат на Фуллера. Тот сказал Гаррисону, что все юристы Вашингтона не понимают, зачем Фуллер вообще взялся за это дело. Это противоречило репутации его аристократической компании. «Они никогда не занимались уличными преступлениями. Никогда. Даже не в округе Колумбия».

В Вашингтоне Гаррисон зашел в студию телеканала BET [165]поговорить с Чарли Нилом, ведущим представления «Мисс Черная Америка». Чарли сообщил Гаррисону, что он не заметил никаких изменений в Дезире после предполагаемого изнасилования. Кроме того, у меня там был широкий выбор женщин. Зачем мне нужно было кого-то насиловать? Полагаю, что Гаррисону не понравилось то, что он услышал от Чарли.

«То, что он (Чарли) сказал, сводилось к следующему: я ничего не видел, я ничего не слышал, я ничего не знаю . Для меня было ясно: он считал, что эти беложопые ничего не смогут получить от него против брата», – писал Гаррисон. Какой гнусный расистский мудак!

Но больше всего я расстроился, когда прочел, что с Гаррисоном встретился мой старый приятель Хосе Торрес. Он принялся гнать свою обычную туфту о том, что бокс погряз в обмане и что лучшие боксеры являются блестящими обманщиками. Он сказал Гаррисону, что ни один боксер не лгал так, как это делал я. Затем Торрес повторил свои гнусные истории обо мне, женщинах и сексе, которые он изложил в своей книге. Торрес сказал Гаррисону, что я проговорился ему о том, как сильно я ударил Робин – так сильно, что она «шарахнулась по каждой гребаной стене в комнате». По его словам, я сказал, что это был величайший удар, который я когда-либо выбросил.