Зак О’Малли Гринберг - Три короля. Как Доктор Дре, Джей-Зи и Дидди сделали хип-хоп многомиллиардной индустрией

Прежде чем хип-хоп превратился в индустрию с миллиардным оборотом, ему предстояло сменить жилые комплексы и общественные парки на собственные площадки. Старски, Голливуд и другие, разумеется, крутили раннюю разновидность хип-хопа на дискотеках, но само по себе диско быстро теряло популярность.

В этот момент на сцену выходит 25-летний Сэл Аббатьелло – итало-американец из Бронкса с усами, гладко зачесанными волосами и фиолетовым кадиллаком. Его семья – одна из немногих белых, еще не сбежавших из района, – осталась управлять лаунж-барами и ночными клубами. Сэл вырос, помогая матери в баре, а в 1976 году встал у руля новейшего приобретения Аббатьелло – клуба Disco Fever («Диско-лихорадка»). Он находился на углу 167-й улицы и Джером-авеню, в двадцати минутах пешком к югу от Седжвик, 1520 и всего в шести кварталах к северу от стадиона «Янки». Диджеи до закрытия – до шести утра – в основном играли диско, но иногда уходили пораньше и уступали место амбициозному тернтейблисту Свиту Джи.

«Под конец вечера он начинал рифмовать в микрофон, – вспоминает Аббатьелло. – В то время на наших дискотеках в микрофон никто не говорил. У диджеев их не было, потому что им они были не нужны» [104] У диджеев их не было, потому что им они были не нужны: Сэл Аббатьелло, интервью автору, январь 2016 года. .

Но каждый раз, когда Свит Джи просил посетителей размахивать руками, будто им на все наплевать [105] To wave their hands in the air like they just didn’t care. , клуб взрывался от восторга. Аббатьелло предположил: это что-то новое, возможно, молодежный жанр, который придет на смену диско. Он подружился с Джи и попросил сводить его в парк, где играли такие же диджеи. Флэш и его команда эмси, Furious Five, впечатлила Аббатьелло больше других [106] Флэш и его команда эмси, Furious Five, впечатлила Аббатьелло больше других: Примечание автора: Старски сказал, что читал рэп с Ковбоем, участником Grandmaster Flash and the Furious Five, когда разрабатывал термин «хип-хоп». .

«Я сделаю тебя звездой», – сказал он Флэшу при долгожданном знакомстве и пообещал еженедельный оклад: пятьдесят долларов за ночь [107] Пообещал еженедельный оклад: пятьдесят долларов за ночь: Сэл Аббатьелло, интервью автору, январь 2016 года. . «Пятьдесят долларов!» – возмутился Флэш. «А сколько ты хочешь? – спросил Аббатьелло. – Мы берем доллар за вход и доллар за порцию выпивки».

Флэш уступил, когда Аббатьелло согласился платить отдельный гонорар Furious Five. Но друзья отца Аббатьелло – старая клиентура из числа черных, которые ходили в другие клубы, принадлежавшие его семье, – сочли это ужасной идеей. По словам Аббатьелло-младшего, обычно их реакция была такой: «Они говорят в микрофон под чужую музыку? Это что еще за хрень?»

Аббатьелло убедил отца запустить еженедельную вечеринку. Он стал носиться по Бронксу и раздавать флаеры с рекламой первого выступления группы Grandmaster Flash and Furious Five. Когда важный день наконец наступил, результат оказался впечатляющим. «В первый же вечер к нам пришло около семисот человек, – говорит Аббатьелло. – А это был вторник».

Первые хип-хоп-артисты – от Флэша и Герка до Голливуда и Чибы – поняли, откуда дует ветер. Все подтянулись в Disco Fever – сюда ходили толпами, чтобы посмотреть на Grandmaster Flash and Furious Five. В то время алкоголь не продавали людям до восемнадцати лет, но в Fever попадали и несовершеннолетние. Аббатьелло искал новые подходы к клиентам: например, пообещал бесплатный вход тем, кто учился на одни пятерки и показывал табель на входе. Иногда он пускал переночевать бездомных подростков или давал им денег на еду.

Впрочем, Fever отнюдь не был белым и пушистым клубом. Аббатьелло выяснил, что некоторые завсегдатаи приходили в клуб продавать наркотики. Вместо попытки искоренить торговлю он обустроил в клубе так называемые комнаты кайфа. Он даже установил специальную систему мигающих лампочек, которая предупреждала посетителей о появлении полиции. Такая благожелательная политика подняла уровень лояльности среди любителей хорошо отдохнуть – многие из них впоследствии стали знаменитыми. Одним из них был гарлемский эмси Курт Уокер.

«Мы прозвали его Кёртис Блоу [108] Blow – слэнговое обозначение кокаина. по двум причинам, – говорит Симмонс, лысый, уверенный в себе основатель лейбла Def Jam, который начал карьеру с того, что стал менеджером этого рэпера. – Он продавал поддельный кокаин… и его дурь была получше травы» [109] Его дурь была получше травы: Расселл Симмонс, интервью автору, апрель 2016 года. .

Чуть ли не за вечер Блоу и Симмонс прошли путь от очереди в Fever до VIP-гостей заведения. Это случилось, когда вышел праздничный хит Блоу «Christmas Rappin» – буквально через несколько недель после того, как Sugarhill Gang показали миру хип-хоп. («Когда вышел „Rapper's Delight“, у нас уже был готов „Christmas Rappin“, – объясняет Симмонс. – Мы чувствовали, что нас обокрали».) Когда песня Блоу начала греметь в клубах, менеджер британского лейбла Mercury Records, входившего в состав PolyGram, отыскал его и подписал с ним контакт на 10 тысяч долларов. Так впервые в истории рэп-исполнителя подписал мейджор-лейбл.

К началу 1980-х хип-хоп прочно обосновался на Восточном побережье. На Западе все только начиналось.

Андре Ромелл Янг родился 18 февраля 1965 года – он самый старший из трех королей. Среднее имя мальчик, который позже станет Доктором Дре, получил в честь вокальной группы, где пел его семнадцатилетний отец Теодор, – The Romells. Матери Дре Верне было всего пятнадцать, когда у нее родился первый сын. Она вышла замуж за Теодора, когда они учились в старших классах. Союз был непрочным и распался, еще когда Дре был младенцем, как рассказывает она в мемуарах «Долгая дорога из Комптона». Верна растила Дре одна в городе Комптоне, округ Лос-Анджелес.

«Андре обожал слушать музыку еще совсем маленьким, – пишет она. – Он лежал довольный и оглядывался, будто искал, откуда идет звук» [110] Он лежал довольный и оглядывался, будто искал, откуда идет звук: Verna Griffin, Long Road Outta Compton, Da Capo Press, Philadelphia (2008), с. 47–49. .

На детстве Дре отразилась суровая реальность упадка американских городов середины века – так же, как было с Джеем-Зи, Дидди и их предшественниками. Роберту Мозесу не пришлось разрушать городскую структуру Лос-Анджелеса; как писал романист Томас Пинчон [111] Писал романист Томас Пинчон: Thomas Pynchon, The Crying of Lot 49, Bantam Books, New York (1966), с. 12. , он был «не столько городом, сколько конгломератом различных проектов: районов стандартной застройки, кварталов, построенных по жилищному займу, торговых зон – и все они располагались вдоль дорог, ведущих к автостраде» [112] Томас Пинчон, «Выкрикивается лот 49» – цитируется в переводе Н. Махлаюка, С. Слободянюка. .