Джузеппе Боффа - СССР: от разрухи к мировой державе. Советский прорыв

Это не означает, что не было вовсе никакого прогресса. Наиболее существенные успехи были достигнуты в возделывании некоторых технических культур, служивших необходимым сырьем для промышленности: хлопка, сахарной свеклы, подсолнечника, чая, который стал широко культивироваться в Грузии. Особое место в этом списке принадлежит хлопку: еще до войны СССР сумел обеспечить себе независимость от импорта хлопка. Правда, на пути к реализации этой задачи были допущены и ошибки, вроде той, например, что хлопок из года в год упрямо пытались выращивать на обширных пространствах европейской части России и Украины, где он в лучшем случае давал смехотворно низкий урожай. Главные усилия, впрочем, были сконцентрированы на Средней Азии – особенно Узбекистане – и некоторых районах Закавказья, где были развернуты крупные работы по строительству ирригационных сооружений. Благодаря этому удалось не только увеличить сбор хлопка (2,5 млн. т против 0,7 млн. т в дореволюционные годы), но и добиться повышения его урожайности и качества. Но не по всем техническим культурам были достигнуты аналогичные успехи. Валовой сбор сахарной свеклы и подсолнечника удвоился за счет значительного расширения площади под посевами, между тем как урожайность оставалась ниже дореволюционной. Что же касается льна, ценной культуры, традиционно выращивавшейся во влажных северо-западных районах России, то отмечалось резкое падение как валовых сборов, так и урожайности.

Больше всего пострадало животноводство. Здесь также в 1935 г. началось некоторое оживление, но потери, вызванные повальным забоем скота в годы интенсивной коллективизации, пока не были восполнены. Еще и в 1940 г. общее поголовье сельскохозяйственного скота – в особенности крупного рогатого – было в СССР заметно меньше, чем в 1928 г., и не достигало дореволюционного уровня. Да и само наметившееся увеличение поголовья было обязано больше индивидуальному хлеву крестьянского двора, нежели колхозным и совхозным общественным фермам.

Для возрождения животноводства колхозников еще с 1934 г. стали поощрять обзаводиться тем минимумом скота, который потом был официально гарантирован Уставом сельскохозяйственной артели. Разведение домашних животных поощрялось также среди членов уцелевших коммун (в свою очередь пониженных до ранга артели), работников совхозов и даже промышленных рабочих, особенно в маленьких городах. Несмотря на жесткие ограничения индивидуальной собственности, поголовье скота в частном владении на протяжении всех довоенных лет было больше, чем общественное (4:1 по крупному рогатому скоту), и продолжало быстро увеличиваться. Произведенные колхозами мясо, молоко, яйца, шерсть составляли лишь ничтожно малый процент в общем потреблении этих продуктов. Поэтому не будет ошибкой утверждать, что коллективизация, по крайней мере в этот период, удалась в области обобществления земли, которая почти вся перешла в коллективное владение, но не состоялась в области животноводства, которое в преобладающей своей части осталось частным. В этом заключался один из самых важных аспектов компромисса, достигнутого в деревне.

По крайней мере по одному пункту коллективизация все же изменила экономическое положение страны. В производстве сельскохозяйственной продукции, даже не обнаружившем роста, принимало участие теперь меньше работников, а объем продукции, предназначенной для потребления за пределами деревни, увеличился. Рост этот был настолько значителен, что некоторые историки, суммируя оба эти явления, сочли возможным даже утверждать, что если в 20-е гг. каждый сельский труженик кормил, помимо себя самого, только еще одного человека, то накануне войны он кормил уже четырех своих сограждан. Речь идет как раз о том явлении, которое советские авторы именовали ростом «товарной продукции» и на которое с особым тщеславием упирал Сталин, доказывая полный успех коллективизации. Термин «товарная», однако, весьма мало подходит в этом случае. В самом деле, колхозная продукция не продавалась по эквивалентным ценам, а скорее силою власти перекачивалась в государственные закрома по разным каналам, наиболее важными среди которых продолжали оставаться обязательные поставки и натуроплата МТС.

Производство зерна не превысило прежнего уровня, но зато непрерывно возрастала часть, изымавшаяся государством. В 20-е гг. правительство с трудом добивалось получения 10–11 млн. т хлеба. К концу первой пятилетки ему удавалось, правда ценой конфликта с самими колхозами, заготовлять вдвое больше. Во второй пятилетке, когда колхозы были уже под надежным контролем, среднегодовой объем заготовок повысился до 27,5 млн. т, затем в третьей пятилетке увеличился до 32 млн. т и наконец достиг высшего предела – 36,4 млн. т в 1940 г., в самый канун войны. Так же обстояло дело с заготовками других продуктов земледелия. Реальные же цены, по которым государство оплачивало эту продукцию, становились все более низкими; если исключить 10 % повышения в 1935 г., они оставались по-прежнему на уровне 1928 г., между тем как общий индекс цен в стране за это время повысился в 5,3 раза к концу 1937 г. и в 6,3 раза – к концу 1940 г.

Советские историки писали позже о «символических» ценах, далеко не возмещавших коллективным хозяйствам даже основных издержек производства. Например, цены на сахарную свеклу были чуть выше затрат на одну лишь транспортировку урожая с полей на заготовительные пункты; ничего удивительного поэтому не было в том, что сборы свеклы с одного гектара не росли даже при внесении удобрений. У колхозов не было никакой заинтересованности в увеличении производства продукции. Районные власти указывали им, сколько гектаров и какими культурами они должны засеять, и колхозы обязаны были исполнять это. Что же касается их денежных доходов, то они сразу начинали расти, как только хозяйствам удавалось завести какое-нибудь подсобное производство, не предусмотренное планами заготовок.

Размеры поставок по-прежнему устанавливались на базе так называемого биологического урожая, то есть по оценке урожая до начала жатвы. Таким образом, колхозы жили под бременем постоянного сильного нажима. Самым лучшим из них приходилось к тому же сдавать дополнительное количество продукции, компенсируя недовыполнение плана поставок более слабыми хозяйствами; делалось это по настоянию районных властей, озабоченных реализацией полученных сверху заданий. Для улучшения положения дел в хозяйствах требовалась совсем иная система. Это доказывает пример с хлопком. В 1935 г., когда решено было резко увеличить его производство, заготовительные цены на хлопок повысили почти в четыре раза: сборы в хлопководческих республиках сразу же подскочили вверх. С той поры колхозы в Средней Азии, например узбекские или таджикские, развивались гораздо успешнее, чем колхозы в русской или украинской деревне, в чем также находила отражение последовательность советской национальной политики, исключающей дискриминацию.