Фредерик Кемп - Берлин 1961. Кеннеди, Хрущев и самое опасное место на Земле

Как только посол Томпсон с женой, получившие приглашение на выступление американского ледового шоу Ice Capades, заняли свои места в ложе Хрущева, советский лидер заявил, что за свою жизнь видел много ледовых шоу, и позвал Томпсона не для того, чтобы смотреть выступление фигуристов. Он пригласил Томпсона в отдельный кабинет, где был уже сервирован стол, объяснив, что приглашение на шоу было всего лишь предлогом для встречи с послом, чтобы обсудить Венский саммит.

Томпсон не записывал беседу, но без труда восстановил ее по памяти, отправляя телеграмму в Вашингтон. Под звуки музыки, чирканье коньков по льду и громкие аплодисменты зрителей Хрущев высказался точно и определенно. Если вопрос по Берлину не будет решен дипломатическим путем, сказал Хрущев Томпсону, то он еще до конца года заключит мирный договор с ГДР и передаст ей всю полноту власти над городом.

Кеннеди сконцентрировался на вопросе запрещения ядерных испытаний, сказал Хрущев, но лично его намного больше занимает берлинский вопрос. И следовательно, пока не будет решен берлинский вопрос, заявил Хрущев, разоружение невозможно. Если Соединенные Штаты решат с помощью силы нарушить планы Советского Союза, то столкнутся с ответной силой. Если США хотят войны, то они получат войну. Томпсон и раньше слышал от Хрущева угрозы применения военной силы, но он встревожился, услышав их за несколько дней до встречи в Вене.

И тут же Хрущев заявил, что не стремится к конфликту. «Только сумасшедшему нужна война, а западные лидеры не сумасшедшие, хотя Гитлер был им». Хрущев стучал кулаком по столу, говоря об ужасах войны, о которых знал не понаслышке. Он не мог представить, что Кеннеди способен пойти на это ради Берлина.

Томпсон возразил, что Хрущев, а не Кеннеди своими угрозами создает опасную ситуацию.

Может, это и так, сказал Хрущев, но если начнутся военные действия, то американцы, а не русские пересекут границу, чтобы защитить Берлин, и тем самым развяжут войну.

Во время обеда Хрущев то и дело повторял, что прошло шестнадцать лет со Второй мировой войны и пришло время положить конец оккупации Берлина. Хрущев напомнил Томпсону, что в своем первом берлинском ультиматуме 1958 года потребовал в течение шести месяцев освободить Западный Берлин. С тех пор прошло уже тридцать месяцев, возмущенно отреагировал Хрущев на предложение Томпсона отложить решение берлинского вопроса. Соединенные Штаты пытаются подорвать репутацию Советского Союза, сказал Хрущев, так больше не может продолжаться, этому надо положить конец.

Томпсон допускал, что США не смогут помешать Хрущеву подписать мирный договор с Восточной Германией, но было важно понять, станет ли советский лидер использовать этот момент для того, чтобы перекрыть американцам доступ в Берлин. Томпсон, предположив, каким может быть ответ Кеннеди, следующим образом отреагировал на заявление Хрущева об ужесточении подхода к берлинской проблеме, сделанное за несколько дней до встречи в Вене.

Репутация Соединенных Штатов в мире, сказал Томпсон, под угрозой из-за обязательств перед жителями Берлина. Вашингтон опасается, что если он уступит под давлением Советов и пожертвует Берлином, то следом придет очередь Западной Германии и Западной Европы. Это пагубным образом скажется на нашем положении, сказал Томпсон Хрущеву.

Хрущев рассмеялся в ответ на озабоченность Томпсона, повторив слова, которые он уже не раз произносил: Берлин на самом деле так мало значит и для Америки, и для Советского Союза, так почему изменение статуса города вызывает такие страсти?

Если бы Берлин имел так мало значения, парировал Томпсон, то он сомневается, что Хрущев пошел бы на такой огромный риск, чтобы захватить власть в городе.

В ответ Хрущев озвучил предложение, которое он планировал выдвинуть на встрече в Вене: ничто не помешает США по-прежнему иметь войска в «свободном» Западном Берлине. Вся разница в том, что Вашингтону в дальнейшем придется обо всем договариваться с Восточной Германией, вот и все.

Томпсон поинтересовался, что беспокоит Хрущева больше всего, предположив, что, вероятно, это проблема беженцев. Небрежно отмахнувшись, Хрущев открыто сказал: «Берлин – гнойный нарыв, который следует вскрыть».

Хрущев объяснил Томпсону, что не видит «перспективы воссоединения Германии в ближайшие годы» и на самом деле никто не хочет этого воссоединения, включая де Голля, Макмиллана и Аденауэра. Он сообщил Томпсону, что де Голль разделяет его точку зрения и считает, что Германия должна быть разделенной, а еще лучше, если она будет поделена на три части. Он определенно не был сторонником объединения, считая, что объединенная Германия может представлять угрозу.

Томпсон не видел иного выхода, кроме как ответить угрозой на угрозу. «Ну, если вы примените силу, если захотите силой лишить нас доступа в Берлин, то мы применим силу против силы», – сказал Томпсон, не повышая голоса.

Томпсон все неправильно понял, спокойно с улыбкой сказал Хрущев. Переменчивый русский заявил, что он не собирался применять силу. Он просто хочет подписать договор и покончить с правами, которые Соединенные Штаты получили в качестве «условий капитуляции».

В телеграмме, отправленной в Вашингтон, Томпсон не стал особо заострять внимание на словах Хрущева, считая, что они не имеют большого значения. Для Хрущева эта беседа была генеральной репетицией перед встречей в Вене. Томпсон преуменьшил недовольство Хрущева. Он сообщил, что советский лидер впервые подробно обрисовал, каким может стать разделенный город, но при этом не собирается нарушать права Соединенных Штатов. Томпсон повторил свое мнение о том, что Хрущев не будет поднимать берлинский вопрос до окончания октябрьского съезда партии. По его мнению, в Вене Хрущев «только слегка коснется берлинской проблемы».

Томпсон посоветовал, чтобы в Вене Кеннеди предложил Хрущеву такой вариант по Берлину, который позволит обеим сторонам спасти репутацию, поскольку проблема, по всей видимости, достигнет кульминации в конце года. В противном случае, сказал он, «на чашу весов ляжет война».

В тот же день Кеннеди получил сообщение из Берлина. Глава американской миссии в Западном Берлине дипломат Э. Алан Лайтнер-младший написал, что «статус-кво Берлина будет сохраняться какое-то время» и что у Хрущева нет никакого плана действий. Таким образом, рассуждал Лайтнер, Кеннеди на встрече в Вене может остановить Хрущева, сообщив, что США полны решимости защищать свободу города и что «Советы должны убрать руки от Берлина».

Лайтнер хотел, чтобы Кеннеди понимал, к каким последствиям приведет проявленная на венской встрече слабость. «Любой намек на то, что президент готов обсудить промежуточные решения, пойти на компромисс или временное решение, ослабит влияние на Хрущева предупреждения о пагубных последствиях неверной оценки им нашего решения».