Фредерик Кемп - Берлин 1961. Кеннеди, Хрущев и самое опасное место на Земле

Его мучило, что Белый дом хочет использовать его только для «мозговой атаки», а не как человека, к чьим советам прислушиваются и берут на вооружение. В конечном итоге в октябре он вышел в отставку, придя к заключению, что его идеи не будут принимать всерьез.

Президент Кеннеди был раздражен.

Можно было допустить ошибку по Лаосу и даже по Кубе. Ни то ни другое не имело решающего значения для Соединенных Штатов и для его места в истории. Но Берлин – главная сцена в мире для решающей борьбы! Он неоднократно повторял это советникам, когда выражал тревогу по поводу того, что они так и не дали ответа на врученную Кеннеди в Вене памятную записку Хрущева – это притом, что с Венского саммита прошло уже больше месяца. В то утро пришли плохие новости из Советского Союза. Хрущев объявил, что отменит приказ о сокращении Советской армии на 1,2 миллиона человек и на треть увеличит военный бюджет, до 12,399 миллиона рублей – примерно 3,4 миллиона долларов. Выступая перед выпускниками военных академий, Хрущев сказал, что мировая война за Берлин едва ли возможна, но предупредил, что надо готовиться к худшему [57] На вечере в Кремле в честь выпускников военных академий он заявил: «Мы подпишем мирный договор, а нашим вооруженным силам дадим приказ, чтобы любой агрессор, если он поднимет руку на Советский Союз или на наших друзей, получил бы достойный отпор» ( Медведев Рой . Н.С. Хрущев: Политическая биография). .

Советские солдаты громко выразили свое одобрение.

Хрущев объяснил, что его решение является ответом на сообщение о том, что президент Кеннеди потребовал резко увеличить военный бюджет на 3,5 миллиарда долларов. В связи с этим советский лидер отказался от решения инвестировать в экономику, а затем уже увеличивать военный бюджет. «Это вынужденные меры, товарищи, – объяснил советский лидер. – Мы пошли на них, поскольку не имеем права пренебрегать безопасностью советского народа».

Кеннеди был вне себя, когда журнал «Ньюсуик» [58] Еженедельный американский журнал, который входит в «большую тройку» еженедельников США. Основан в 1933 году. Выходит на семи языках. опубликовал подробности совершенно секретного плана Пентагона на случай чрезвычайной ситуации в Берлине.

Кеннеди был настолько рассержен утечкой информации, что приказал ФБР провести расследование и выявить источник информации.

Хрущев ответил на статью в «Ньюсуик» так, словно это был официальный государственный документ, содержащий основополагающие принципы внешней политики Кеннеди. В Москве проходили гастроли Королевского балета. В антракте спектакля с участием примы-балерины Марго Фонтейн Хрущев, понимая, что Лондон является самым слабым союзническим звеном в вопросе о Берлине, пригласил британского посла Фрэнка Робертса в свою ложу. По мнению Хрущева, британцы совершенно напрасно противились советским требованиям относительно Берлина. Советский лидер заявил Робертсу, что может разместить в Германии в сто раз больше войск, чем западные державы, и шести атомных бомб будет достаточно, чтобы уничтожить Британские острова, а девяти, чтобы стереть с лица земли Францию. Понимая, что поет с голоса Макмиллана, он сказал: «Почему двести миллионов должны умирать за два миллиона берлинцев?»

В Хайяннис-Порте Кеннеди отругал секретаря Раска, который был в обычной пиджачной паре даже на борту быстроходного моторного пятидесятидвухфутового катера Кеннеди под названием «Мэрлин», за то, что он не в состоянии придумать ответ на берлинский ультиматум Хрущева. В то время как президент выражал недовольство Раску, первая леди каталась на водных лыжах, а Роберт Макнамара и генерал Максвелл Тейлор присоединились к другу Кеннеди Чарльзу Сполдингу и его жене и наслаждались чаудером, густым супом из морепродуктов.

Когда Раск объяснил, что ответ задержали по той простой причине, что необходимо согласовать текст с союзниками, Кеннеди гневно воскликнул, что не на союзниках, а на американском президенте лежит бремя ответственности за Берлин. Президент, под влиянием записки Шлезингера, дал указание Раску в течение десяти дней разработать и представить переговорную позицию США по германским делам. Затем Кеннеди переключил свой гнев на советника по советским делам Чипа Болена, бывшего посла в Москве: «Чип, что происходит с вашим проклятым департаментом? Я не могу быстро получить ответ ни на один вопрос».

Мартин Хилленбранд, заведующий отделом Государственного департамента, позже утверждал, что на самом деле проект ответа на советскую памятную записку был подготовлен быстро. Но спустя десять дней выяснилось, что проект затерялся где-то в Белом доме. Специальный помощник президента Ральф Дунган обратился в Государственный департамент с просьбой прислать проект. Уходя в двухнедельный отпуск, представитель Белого дома запер документ в сейф, не оставив комбинации замка. Натовские союзники тоже медлили, мучительно раздумывая над ответом. Пока каждый пытался свалить вину за задержку ответа на другого, обеспокоенный Кеннеди требовал, чтобы Пентагон представил ему план, «который допускал бы неядерное сопротивление в масштабах, достаточных как для того, чтобы продемонстрировать нашу решимость, так и для того, чтобы дать коммунистам время вторично подумать и вступить в переговоры прежде, чем все выльется в ядерную войну». «Я хочу получить этот чертов план через десять дней», – заявил Кеннеди.

Днем президент Кеннеди ушел в спальню, чтобы прочесть речь, с которой в десять вечера должен был выступить перед национальной телевизионной аудиторией. Кеннеди впервые использовал для этой цели Овальный кабинет, и весь день рабочие готовили кабинет к вечернему эфиру.

Кеннеди понимал, как высоки ставки. Дома он должен был полностью изменить растущее впечатление о слабости внешней политики. После неудачи с Кубой и Веной он должен был убедить Хрущева, что готов защищать Берлин любой ценой. Посол Меньшиков рассказывал всем, кто был готов его слушать, в Вашингтоне, что Хрущев больше не верит, будто Кеннеди будет бороться за Берлин. В то же время Кеннеди хотел, чтобы Хрущев понимал, что американский президент готов к разумному компромиссу.

Кеннеди погрузился в ванну с горячей водой, чтобы ослабить сильную боль в пояснице. Затем ему принесли ужин, который он съел прямо с подноса. Во время ужина он позвонил своей секретарше Эвелин Линкольн: «Зайдите ко мне, я хочу кое-что добавить в речь, с которой буду выступать вечером».

«В заключение мне бы хотелось сказать о себе. Когда я участвовал в президентской гонке, я понимал, что в 60-х мы столкнемся с серьезными трудностями, но я не мог представить, как этого не может представить человек, который не несет ответственности, насколько тяжелыми и непрерывными будут эти трудности. В конце 40-х безопасность Соединенных Штатов строилась на том, что только у нас была атомная бомба и средства доставки. Даже в начале 50-х, когда Советский Союз приступил к термоядерным исследованиям, у нас было явное преимущество в средствах доставки, но в последние годы Советский Союз провел собственные ядерные испытания и начал создавать и серийно выпускать свое ядерное оружие и средства его доставки».