Михал Огинский - Мемуары Михала Клеофаса Огинского. Том 1

Я уведомил парижских соотечественников о том, что, согласно последним сообщениям из Вены, особую актуальность приобретает вопрос о заключении мира с Францией, и в этой связи обращался к депутации с просьбой походатайствовать перед французским правительством о включении в текст будущего договора с Венским двором статьи в поддержку поляков и восстановления Польши.

В последних строках своего послания я упомянул о письме Барса, подтвердил получение всех документов от Стеммати и умолял соотечественников хранить единство и согласие, без чего наши планы обречены на провал и все старания наши напрасны.

Вечером того же дня, 17 июля, я понял, что путь в Турцию для польских военных далеко не всегда такой простой, каким он оказался для четверых офицеров, о которых говорилось выше. Мне доложили, что на турецкой границе были задержаны десятки наших военных. У них отняли последние деньги и вещи. По требованию консула России в Яссах арестовали девять польских офицеров. Их якобы совсем недавно освободили из цепей пленников. При этом представитель Франции в Валахии и Молдове Эмиль Годен на все это никак не отреагировал. Я вынужден был немедленно написать Вернинаку.

«Гражданин Вернинак! Огромное количество польских офицеров, избежавших смерти и неволи во время последнего восстания в нашей стране, стремится уйти от преследования врага. Найдя убежище за границей, они уповают на судьбу, на защиту французского правительства, на поддержку государств, в которых видят естественных союзников Польши. Эти люди ждут не дождутся, когда наступят перемены в их многострадальной стране, когда придет конец их мытарствам.

Россия и Пруссия искушали многих из них, предлагая службу в своих войсках. Наши офицеры отвергли эти предложения, так как отлично осознавали, что человек, принявший их, дорого заплатит за это и навсегда искалечит свою душу. Они отказались служить угнетателям своей страны. Их не прельстили обещанные щедроты и не испугали неизвестность и превратности судьбы. Все их состояние, утешение и надежды зиждутся на стойкости и патриотизме.

Практически все наши офицеры-патриоты испытывают к французскому народу чувства восхищения и восторга, которыми вдохновляются все друзья свободы. Польские офицеры связывают возрождение родины с Францией и готовы рядовыми сражаться в рядах отважных республиканцев, чьи победы ставят в унизительное положение врага, приносят новую славу Французской республике и создают благоприятные условия для оказания помощи слабым и угнетенным.

Вот такими благородными чувствами, гражданин Вернинак, охвачены польские офицеры. И мне очень хотелось бы, чтобы вы проявили к ним интерес и уважение, которые они вполне заслужили.

Я не буду говорить о тех, кому повезло, и кто уже нашел свое место во французской армии. Я не стану говорить о тех, кто лелеет такую надежду. Я не собираюсь говорить о тех, у кого есть возможность жить на собственные средства, не рассчитывая на помощь из-за границы. Но я хотел бы привлечь ваше внимание к тем польским военным, которые не смогли добраться до Франции и теперь страдают в бедности и нужде на турецких границах. У них нет безопасного убежища, нет никакой поддержки, и ни одна рука не протянется к ним, чтобы облегчить их участь.

А у них было столько надежд, что в турецких провинциях они найдут себе приют и будут в безопасности.

Они верили, что могут рассчитывать на такое гостеприимство, которое поляки всегда оказывали туркам, в частности, после последней кампании, когда варшавяне согрели иноземцев уважением и заботой.

Они нисколько не сомневались в благосклонности правительства, которое призвано решать вместе с поляками единую задачу: предотвращение угроз и опасностей со стороны общего врага, стремительно наращивающего свое могущество.

Более того, они убеждены, что это правительство не останется безразличным к их судьбе и глухим к их просьбам. Весь вопрос в том, чтобы раздался голос, который будет услышан.

Я обращаюсь к вам, гражданин Вернинак, представителю благородного и великодушного народа, который сокрушает угнетателей невинных жертв и обороняет угнетенных, и прошу вас, чья тонкая душа умеет сочувствовать страдающим людям, стать глашатаем польских военных. Поверьте, они очень нуждаются в вашем содействии.

Гражданин Вернинак! Пожалуйста, не откажите в любезности и постарайтесь довести до сведения турецкого правительства, сколь гуманным и полезным для страны стало бы открытие границы и оказание помощи несчастным офицерам, готовым проливать свою кровь за Турцию. Извольте обратить внимание руководства Турции на преимущества, которые оно получит, если определит место сбора польских военных, откуда они по первой команде смогут приступить к боевым действиям. Соблаговолите также дать понять турецкой стороне, что политические соображения и несомненная выгода стали бы хорошей подоплекой такого демарша.

Не следует опасаться, что эти шаги Турции вызовут подозрения и жажду мести соседней державы. Такой чудовищный и грозный враг не ждет повода для развязывания войны и захвата чужих земель.

По моему глубокому убеждению, Оттоманская Порта не должна равнодушно взирать на то, что выпало на долю Польши. И я предвижу, что турецкое правительство с живейшим участием отнесется к бедственному положению польских офицеров и их просьбе о предоставлении убежища и помощи.

Во все времена Франция была дружественной страной для поляков и открыто защищала моих сограждан в эмиграции. Во всех дружественных и даже нейтральных государствах, которые не участвовали в недавних событиях в Польше, поляки находят приют и покровительство властей. Я не вижу причин, по которым поляки перестали бы питать надежды, что турки дадут пристанище и окажут содействие представителям государства, которое они всегда рассматривали как дружественное и как естественного союзника.

Гражданин Вернинак! Я второй раз позволяю себе обратиться к вам по этому вопросу. Я не испытываю никакой боязни, беспокоя вас от имени польских офицеров, умоляющих вас о посредничестве, а также от имени моих соотечественников, уполномочивших меня на эту миссию.

Буду весьма признателен за ваш ответ, который позволит мне показать моим доверителям, что я добросовестно выполнил свои инструкции. Мне очень хочется утешить и поддержать этих смелых офицеров. Все свои надежды они возлагают на ваше великодушие и ваше влияние в Оттоманской Порте.

Михал Огинский».

20 июля, как обычно, я отправился на прогулку по Кампо дей Морти. Закурил трубку, остановился и, как принято в этой стране, заказал чашечку кофе. И тут ко мне подходит турок лет пятидесяти и начинает говорить по-французски. Оказывается, он уже много недель постоянно следит за мной и только позавчера узнал от гражданина Руфена, секретаря посольства Франции в Константинополе, что я поляк. Именно поэтому он не побоялся подойти ко мне и дать кое-какие полезные советы.