Михал Огинский - Мемуары Михала Клеофаса Огинского. Том 1

Через четыре дня канцлерам Короны и Литвы было поручено передать этим лицам ответ от имени сейма. Вот ответ, адресованный Сиверсу.

«Мы, нижеподписавшиеся, в ответ на ноту, переданную Его превосходительством г-ном Сиверсом 19-го числа сего года, имеем честь сообщить следующее: Речь Посполитая Польша всегда понимала, насколько ее безопасность зависит от тесных связей с Российской империей. Следовательно забота о поддержании этого союза всегда была предметом ее постоянных забот. Свобода является неотъемлемым свойством республиканского образа правления, и если некоторые граждане позволили вовлечь себя в некоторые действия, не совпадающие с данной системой взаимоотношений, то было бы излишним распространяться здесь о мотивах подобных отклонений, хотя их неожиданные и вредоносные последствия бросают тень на короля и нацию в целом. Достаточно отметить здесь, что появление декларации императрицы Всея Руси от 18 мая 1792 года сразу же дало почувствовать всем полякам, обладающим просвещенным умом, насколько важным для них было объединиться, чтобы поправить то, что в событиях последнего времени противоречило политическим намерениям их августейшей и могущественной соседки. Такова и была цель конфедерации, созданной в Тарговице. Король присоединился к ней, как только его положение позволило ему осуществить этот шаг.

Полностью полагаясь на святость предшествующих договоров, а именно на договор 1773 года, эта общая конфедерация обеих наций, в ожидании момента, который должен был сплотить союз двух государств еще более тесными узами, основывала свое доверие на заявлении вышеуказанной декларации, которое гарантировало нации ее свободу, благосостояние и независимость. Нижеподписавшиеся могут сослаться на свидетельство Его превосходительства господина посла, была ли эта вера в великодушие его повелительницы очернена хотя бы в малейшей степени действиями либо короля, либо конфедерации. В то же время необходимо заметить, что, с одной стороны, войска государыни, находящиеся в нашей стране и воспринимаемые как дружеские, здесь обильно снабжаются и содержатся; с другой стороны, правительство, проявляя бдительность в искоренении малейших ростков того опасного духа современной философии, которому, как полагали, подвержены и некоторые умы в Польше, – было вынуждено принять некоторые меры предосторожности, которые были вызваны не столько серьезностью самих случаев, сколько уважением к ходатайствам соседних государств.

Сегодня объединенная нация представлена на сейме и проявляет постоянную готовность вносить в существующие договоры необходимые уточнения, имеющие целью либо их подтверждение, либо изменение того, что нуждается в исправлении. В то же время нижеподписавшиеся уполномочены заявить, что упоминание о сокращении границ Речи Посполитой в декларации от 9 апреля, переданной конфедерации от имени Е[е] В[еличества] императрицы, ни в коей мере не рассматривается собранием как требование безусловного отчуждения ее областей. Различные предложения, выдвинутые затем, также рассматриваются не более как исходящие от второстепенных лиц, но никак не от высочайшей воли государыни, чье величие души и справедливость известны всем и превосходят даже ее могущество. Наконец, и просьба, содержащаяся в последней ноте Его превосходительства г-на посла, не рассматривается как предложение создать комиссию, уполномоченную утвердить тем или иным способом занятие какой бы то ни было области. Нижеподписавшиеся имеют особый приказ заявить, что Речь Посполитая не имеет и не может иметь никакой свободы действий в отношении торжественно произнесенных клятв о сохранении неприкосновенности своих территорий, так как эта неприкосновенность обеспечена договорами и гарантирована тремя соседними государствами. Решившись не заключать каких бы то ни было соглашений на этот предмет, Речь Посполитая может только взывать к великодушию Ее Величества императрицы, как и других соседних государств, чтобы они соизволили не настаивать на предложениях, которые не содержат в себе идей, приемлемых для Польши, поскольку никакая власть в государстве, и даже сейм, не полномочна решать вопрос об отделении какой-либо части владений Речи Посполитой, и любое соглашение на этот предмет не будет иметь силы закона.

Нижеподписавшимся поручено, в соответствии с изложенным здесь, просить Его превосходительство господина посла, чтобы он соблаговолил точно указать цель создания данной комиссии, чтобы ассамблея сейма имела возможность после такого уточнения вынести свое решение с соблюдением всех договоров, на которые сейм никогда не посягнет, а также с учетом границ своей власти и клятвы, которой связана вся нация.

Составлено в Гродно, 23 июня 1793 года.

Подписались Антоний, князь Сулковский

Казимир, граф Плятер».

Вот ответ сейма, переданный Бухгольцу, датированный тем же днем и подписанный теми же канцлерами.

«Нижеподписавшиеся, в ответ на ноту г-на Бухгольца, чрезвычайного и полномочного посла Е[го] В[еличества] короля Пруссии, переданную 19-го числа текущего месяца, имеют честь сообщить ему следующее.

Польша всегда высоко ценила дружбу Его прусского величества и сделала все, чтобы продолжать пользоваться этой дружбой, которую вся нация имеет право считать неизменной и закрепленной договорами. Потому после вхождения войск Его прусского величества на территорию Речи Посполитой это обоснованное доверие не позволяло предположить за этими действиями никаких других намерений, кроме тех, что содержались в декларации, сопровождавшей это вхождение.

Нация продолжает находиться в состоянии этой надежды. Сегодня вся нация представлена на сейме, и поскольку нынешнее положение дел не дает никакого повода для опасений, даже самых отдаленных, которые могли бы объяснить введение прусских войск в Польшу как меру предосторожности, то нация вправе надеяться, что Е[го] В[еличество] король Пруссии распорядится вывести вышеуказанные войска из польских провинций, которые они до сих пор занимали.

Что же касается просьбы, изложенной в ноте г-на посла, то нижеподписавшиеся направили ответ на ноту того же содержания, полученную от Его превосходительства г-на Сиверса, и сочли правильным направить г-ну послу копию этого ответа, где он найдет соображения, соответствующие характеру данного вопроса, в достаточно развернутом виде.

Составлено в Гродно, 23 июня 1793 года.

Подписано, как указано выше».

В тот же день приказом короля и сейма канцлерам было поручено направить всем послам иностранных дворов, сохранявших дружеское расположение к Польше, вышеуказанные ноты представителей России и Пруссии вместе с ответами на них.