Грэм Робб - Жизнь Рембо

В тот вечер Делаэ вернулся в Шарлевиль без Рембо. Два поэта возвращались работать в Англию. Они добрались до Антверпена во второй половине дня 26 мая 1873 года и сели на ночной паром.

После «невероятно красивого» перехода они высадились в Харвиче, и в 6 часов 40 минут утра прибыли в Лондон по Великой Восточной Железной дороге.

Прошел почти год с того момента, как они бежали в Бельгию вместе. Отношения были на удивление удачными. Для Рембо, который еще должен был «придумать полдюжины жестоких рассказов», возможности далеко не исчерпаны. «Бедный Верлен» был не просто источником денег и любви. Когда Верлен читал «Одно лето в аду» спустя пять месяцев в тюрьме, он, возможно, понял, что все это время он жил как наполовину созданный герой живет с писателем. Неудивительно, что реальность становилась столь ускользающей.

«…Я была вдовой… Он был еще почти ребенок… Меня пленила его таинственная утонченность, я забыла свой долг и пошла за ним. Какая жизнь! Подлинная жизнь отсутствует. Мы пребываем вне мира. Я иду туда, куда он идет; так надо. И часто я, несчастная душа , накликаю на себя его гнев. Демон! Ты же знаешь, Господи, это не человек , это Демон» [449].

Продающиеся в то утро газеты в газетном киоске на станции Бишопсгейт были полны новостей:

В Париже президента Тьера вынудили оставить пост и заменили маршалом Мак-Магоном, гонителем коммунаров. Так называемый «моральный порядок» должен быть восстановлен.

В Испании очередной «произвол» совершили карлисты, чья повстанческая армия набирала наемников со всей Европы.

Шах Персии, в настоящее время посещающий Петербург, должен прибыть в Лондон 18 июня.

Дома (в Лондоне) было добавлено индийское крыло к выставке в Южном Кенсингтоне и проведено дорогостоящее электрическое освещение в часовой башне здания парламента.

После недавних ночных заморозков ожидался период более сносной погоды.

По приезде в Лондон Рембо и Верлен сосредоточились на изучении объявлений о сдаче жилья в аренду, опубликованных на последних полосах газет. Летний пик начнется не раньше чем через месяц, и было еще довольно много предложений. Пару дней спустя они согласились на условия некой миссис Александер Смит и переехали в дом № 8 на Грейт-Колледж-стрит в Кэмден-Таун (с 1940 года – Ройял-Колледж-стрит) [451].

Комната была на верхнем этаже. Позади дома на восток в направлении Айлингтона тянулись сараи, земельные наделы и почерневшие от сажи стены, прерываемые ничьей землей Agar Town (городка Агар). Ague Town («Городок споров»), как его часто называли, недавно скатился от убожества до разорения железным кольцом Центральной и Северной железных дорог. Живописный лоскуток деревни Сент-Панкрас упорствовал, как старый арендатор. По соседству Королевский ветеринарный колледж сохранял последний клочок зеленой травы.

Хоуленд-стрит имела свою долю художников и деклассированных элементов. Это был район бесцеремонных уличных торговцев, тряпичников и сборщиков бутылок, продавцов птиц и ростовщиков. Тон Верлена в письмах звучал радостно, но, очевидно, он проводил там не так уж и много времени.

«Очень веселый квартал. Можно подумать, что ты в Брюсселе. Он за Кингс-Кросс, недалеко от Хайгейт-Виллидж. Сельская местность к северо-западу [Хэмпстедская пустошь] достойна восхищения. Я часто хожу туда, когда не бываю в читальном зале Британского музея» [452].

Они мудро решили не дожидаться, когда их английский станет свободным, и рекламировали свои услуги на французском языке. Верлен утверждал, что разместил пятнадцать объявлений в трех газетах, но исследователи Энид Старки, В. П. Андервуд и автор этой книги обнаружили только два:

«LEQONS de Frangais, Latin, Littérature, en frangais, par deux Gentlemen Parisiens; prix modérés. – Verlaine, 8, Great College-st, Camden-town.

(«УРОКИ французского, латыни, литературы на французском языке дают два джентльмена-парижанина; цены умеренные. Верлен, дом № 8, Грейт-Колледж-стрит, Кэмден-Таун.

Поскольку, наверное, спрос на уроки латыни на французском языке был невелик, они переработали объявление, опустив «умеренные цены», и обращались уже к взыскательным читателям «Телеграф»:

«LEÇONS de FRANÇAIS, en frangais – perfection, finesses – par deux Gentlemen parisiens. – Verlaine, 8, Great College-street, Camden Town».

(«УРОКИ ФРАНЦУЗСКОГО на французском – совершенствование и тонкости – дают два джентльмена-парижанина. – Верлен, дом № 8, Грейт-Колледж-стрит, Кэмден-Таун.

Вскоре неизвестный студент, изучающий французское стихосложение, каждый день пробирался вверх по Грейт-Колледж-стрит мимо тачек и ослов, собак и мальчишек к дому № 8, где два довольно потрепанных «джентльмена-парижанина» – один из которых приехал из Шарлевиля – ждали, чтобы посвятить его в тайны французской поэзии. Рембо и Верлен давали уроки совместно. Верительные грамоты последнего были представлены в виде одной из книг его стихов. С большим опозданием он просил Лепеллетье прислать ему копию из Парижа: «Это для уроков литературы a poët (поэту). Это лучшая рекомендация, которую ты можешь дать маньякам, которые раскошеливаются на полфунта (12 с половиной франков) за урок стихосложения и поэтических «приемов».

Фантазии о путешествии во времени – верный признак ненадежности историка, но трудно не желать перенестись в Кэмден-Таун в июнь 1873 года с десятишиллинговым блокнотом и магнитофоном. Рембо преподавал французское стихосложение в то время, когда он сам, казалось, вообще оставил поэзию. Его произведение «Одно лето в аду», задуманное им в ту пору, потрескивает как фейерверк из литературных стилей от Книги Исаии до викторианского сенсационного романа ужасов, и семь стихотворений, которые содержатся в нем, так несовершенно сложены, или разложены, что могли бы служить неизвестному студенту упражнениями по выискиванию умышленных ошибок.

Рембо явно наслаждался точными упрощениями, которые влекло за собой преподавание – снижение творческой деятельности до ее объективных составляющих. Как только умение усвоено, оно лишается тайны, и от него либо отказываются, либо эксплуатируют. С этой точки зрения, окончательный отказ от поэзии был бы логическим торжеством здравого смысла над принятием желаемого за действительное.

Цель уроков была сугубо практической: оплатить табак и аренду комнаты, «убить скуку» и для Рембо создать обязательства, которые могли бы покрепче привязать Верлена к Англии. Рембо объявил войну «лености». Еще бывали случайные экскурсии – государственный визит шаха Персии, французские пьесы в Вест-Энде. Однако вскоре письма Верлена все больше начинают походить на жалобы школьника, которого постоянно оставляют после уроков: «За последние два месяца я не занимался ничем, кроме английского языка (грамматика и разговорная речь). Это начинает действовать мне на нервы».