Дэвид Годман - Жизнь с Раманой Махарши

Бхагаван отклонил мое предложение. «В этом нет необходимости, – сказал он. И затем добавил: – Если у тебя есть лишние деньги, потрать их на дополнительное строительство в Палакотту».

В 1940-х годах ухудшающееся здоровье Бхагавана тревожило всех, кроме самого Бхагавана. Если люди проявляли озабоченность его плохим здоровьем, он мягко критиковал их за ошибочное отождествление его с телом. Я наблюдал интересный пример такого отношения, когда у Бхагавана были серьезные неприятности с пищеварительной системой. Он очень ослаб, поскольку мог принимать только небольшое количество пищи. Легко было заметить, как он ослаб, поскольку его походка сделалась спотыкающейся и шаткой. Когда Бхагаван вошел в Палакотту, человек по имени Джагадиша Шастри, который был преданным и большим знатоком Вед, подошел к нему и сказал, что очень переживает, видя Бхагавана в таком немощном состоянии.

Бхагаван слушал некоторое время эти сочувственные речи, а затем ответил: «Шанкарачарья из Канчипурама дал тебе титул Веданта Ратна Бхусханам (алмазное украшение веданты). Как можешь ты, со всем своим ведантическим знанием, по-прежнему считать Бхагавана этим телом? Разве это тело – Бхагаван?»

Спустя шесть лет моего пребывания в Палакотту Чиннасвами стал сильно давить на Чадвика, пытаясь убедить его прекратить помогать мне. К тому времени Чадвик перестал посылать мне еду. Он просто каждый месяц давал мне пятьдесят рупий. Это было равносильно прежней договоренности, поскольку для всех моих нужд их было более, чем достаточно. Чиннасвами не обратился к Чадвику напрямую, в качестве посредника он использовал человека по имени Нараяна Айер. Этому Нараяне Айеру было поручено передать Чадвику следующие слова:

«Ты должен прекратить поддерживать Аннамалая Свами. Это подает плохой пример другим преданным. Если все те преданные, которые работают сейчас в ашраме, прицепятся к какому-нибудь богатому преданному и уйдут, в ашраме не останется никого, чтобы служить Бхагавану или заботиться об ашраме».

Поначалу Чадвик проигнорировал это указание и продолжил помогать мне. Но после того как Чиннасвами несколько раз направил ему подобные послания, он понял, что должен дать какой-то ответ. Он оказался в несколько затруднительном положении: он хотел продолжать помогать мне, но в то же время не хотел раздражать Чиннасвами. По собственному немалому опыту жизни в ашраме он знал, что Чиннасвами часто изгонял преданных, шедших наперекор его желаниям. Поскольку Бхагаван никогда не возражал Чиннасвами в этих делах, Чадвик знал, что рискует вылететь из ашрама, если продолжит помогать мне. Он решил, вполне справедливо, что Бхагаван – единственный, кто может дать ему верный совет в этом деле. Когда они вместе шли по холму, Чадвик изложил ему ситуацию.

«Я помогал Аннамалаю Свами на протяжении многих лет. Теперь Чиннасвами часто присылает мне сообщения, в которых говорится, чтобы я прекратил помогать ему. Как мне быть: продолжить помогать или прекратить?» Бхагаван ответил: «Кто ты такой, чтобы помогать Аннамалаю Свами?»

Чадвик не желал прекращать поддерживать меня даже после того, как Бхагаван намекнул ему на то, что это следует сделать. Он продолжал оказывать помощь еще несколько недель, пока наконец не понял, что его основная обязанность – следовать указаниям Бхагавана.

Для меня, естественно, это было очень тревожным временем. Поскольку Чадвик рассказал мне о распоряжениях Чиннасвами, я знал, что помощь мне может прекратиться в любой момент. Если бы у меня было больше веры в Бхагавана, я бы знал, что Бхагаван никогда не оставит меня. И действительно, моим страхам положил конец странный инцидент, случившийся на холме. Я шел по нижним склонам Аруначалы в ночь полнолуния, пытаясь представить себе, что будет, если Чадвик перестанет помогать мне.

Вдруг из-за камня раздался громкий голос: «Дитя, не волнуйся! Дитя, не волнуйся! Дитя, не волнуйся!» Я тщательно осмотрел местность, но не обнаружил никого в пределах звуковой досягаемости. В итоге мне пришлось сделать вывод, что сам Бхагаван говорил со мной. Хотя это был не его голос, трехкратно повторенная фраза была типично его.

В какой-то момент того периода, пока я не получил это заверение от Бхагавана, я решил разрядить напряженность ситуации для Чадвика, начав просить подаяние. Я думал: «Вместо того чтобы зависеть от кого-то еще, я пойду на бхикшу (просить подаяние) в город».

Поскольку это внесло бы в мою жизнь значительные изменения, я знал, что сначала должен получить разрешение Бхагавана. Еще раньше он запретил мне просить подаяние, но, думал я, теперь он, возможно, даст мне свое разрешение ради того, чтобы уберечь Чадвика от дальнейших затруднений. Как-то вечером, сидя в холле, я объяснил ситуацию Бхагавану и попросил его разрешения отправиться на бхикшу. Бхагаван молчал около пятнадцати минут. В конце концов я поднялся, чтобы уйти. Я знал, что длительное молчание Бхагавана указывает на то, что он не даст разрешение. Неожиданно Бхагаван велел мне снова сесть.

«Ты так долго сидел, – сказал он. – Почему ты теперь стоишь?»

Я снова сел. Через несколько минут Арумугам, человек, помогавший мне строить дом и расчищать тропу Бхагавана, вошел в холл. Я заметил, что за дверью он оставил большой мешок с рисом.

Когда я спросил его: «Для чего этот рис?», он ответил: «Я купил его для тебя. Я почувствовал внезапную потребность дать тебе что-нибудь».

Своевременное появление Арумугама было ответом Бхагавана на мой вопрос: я не должен ничего ни у кого просить. Я должен полагаться на то, что преданные дают мне по своей воле.

Чиннасвами был очень недоволен, когда узнал, что Арумугам также помогает мне. Он сказал ему, что если тот продолжит снабжать меня продуктами, ему будет запрещено появляться в ашраме. Это была очень серьезная угроза, потому что, помимо того что Арумугам был преданным, практически все свои жизненные средства он зарабатывал, занимаясь строительными работами в ашраме. Арумугам был несколько озадачен этим требованием.

«Что я сделал не так? – спросил он Бхагавана. – Я всего лишь помогал Аннамалаю Свами. Разве справедливо выставлять меня из ашрама лишь из-за помощи такому же преданному?»

Как я уже раньше говорил, Бхагаван никогда не вмешивался, когда Чиннасвами увольнял рабочих или распоряжался, чтобы преданные покинули ашрам. Он сказал Арумугаму: «Тебе следует обсудить это с Чиннасвами. Это не мое дело – вмешиваться в эти вопросы». Арумугам, подобно Чадвику до него, неохотно подчинился распоряжению Чиннасвами.

Волнения о деньгах и угрозы изгнания – все это была часть лилы Бхагавана (божественной игры). Он может посылать преданным испытания и злоключения, но никогда не отказывается от тех, кто верит в него. Все это я понял очень отчетливо, когда Чадвик в конце концов с большой неохотой прекратил помогать мне. На следующий же день я получил три рупии при обстоятельствах, которые можно называть лишь «чудесными». Один из преданных Бхагавана, человек по имени Адивирагхаван Пиллай, жил в деревне под названием Телур, которая находится близ Вандаваси [58] . Несколько дней подряд он ощущал сильную потребность выслать некоторое количество денег одному из садху Шри Раманашрамама. Это было довольно неопределенное желание, поскольку у него не было на уме конкретного человека. Затем как-то ночью ему приснился сон, в котором он увидел слова «Аннамалай Свами, Палакотту», написанные на листе бумаги. Поэтому на следующий день он послал эти три рупии мне. Он не стал посылать их напрямую, а выслал их на имя Джаярама Мудальяра, человека, который также жил в этой деревне. Я написал письмо с благодарностью этому Мудальяру, в котором упомянул, что деньги пришли в тот день, когда исчез единственный источник моего дохода.