Лисса Прайс - Измененная

Я вытащила свой новый телефон и набрала номер гостиницы, в которую поселила Тайлера. Я хотела сказать Флорине про Майкла.

– Номер 1509, пожалуйста.

– Клиенты съехали сегодня утром, – ответила мне оператор.

– Что?! Не может быть!

– Извините, но они выселились сегодня утром.

У меня упало сердце – словно я оказалась в лифте, у которого оборвался трос.

Я потребовала, чтобы меня соединили с управляющей, которая нас заселила. Она взяла трубку и подтвердила слова дежурной. Мой брат и Флорина не оставили сообщения о том, как с ними связаться. Управляющая добавила, что видела, как они сели в машину вместе с каким-то мужчиной – представителем старшего поколения. Он назвался дедом Флорины.

Оцепенение накрыло меня, словно волна. У Флорины не было деда! Если бы он у нее был, она не жила бы на улицах. И она обязательно оставила бы мне записку.

Кто-то их захватил. Кто? У меня потемнело в глазах. Я слышала про детей, которых похищали ради выкупа. Может, из-за машины и шикарного отеля у самой Флорины возникла такая идея? Может, она только прикидывалась добренькой? В наше время отчаявшийся новичок может пойти на что угодно. Или, может, это был работающий под прикрытием маршал? Или какой-то старичок из отеля – клиент или даже служащий – решил подзаработать и, увидев бедных ничейных несовершеннолеток, донес на них?

Если это так, их запрут в каком-нибудь приюте. Нет, не может такого быть!

А что, если это банк тел?

Конечно, они не станут сдавать в аренду Тайлера: он слишком маленький и больной, но они могут использовать его как приманку для меня. Я стиснула кулаки.

Меня так и подмывало отправиться туда с пистолетом в руке и потребовать, чтобы мне привели моего брата. Однако даже в этот момент обжигающей ярости я понимала, что вытащить кого-то из «Лучших целей» невозможно. Там охранники. И массивные прочные двери с замками. Так что получится именно то, чего они добиваются. Не говоря о том, что это будет авантюра: по правде говоря, я ведь не знаю, где он. Я просто чую, что все плохо.

И все-таки мне нужно что-то предпринять.

Я выехала на усыпанную гравием площадку у ограды, окружавшей семейное ранчо Блейка, и развернула машину, чтобы она стояла в нужном для отъезда направлении. Лучше заранее предусмотреть поспешное отступление. Когда я взялась за ручку двери, собираясь ее открыть, то заметила, что у меня дрожат пальцы.

Я быстро прошла к парадной двери по хрустящему гравию дорожки, повесив сумочку на плечо и перекинув ремешок через голову. Мне необходим был быстрый доступ к пистолету.

Домоправительница впустила меня в дом и провела в гостиную. Комната была оформлена в стиле богатой гасиенды: высокий потолок с темными балками. От запахов кофе и табака, которые в обычных условиях показались бы мне приветливо-домашними, сейчас меня корежило. Сенатор Хэррисон воплощал в себе власть и деньги.

Блейк и его дед сидели в больших охряных креслах – пока не увидели меня.

– Что она здесь делает?

Сенатор встал и ткнул пальцем в мою сторону.

– Все в порядке, дедушка. Это я ее пригласил.

Блейк встал.

– С какой стати ты это сделал?

– Потому что ей надо кое-что тебе сказать.

Блейк подошел и взял меня за руку. Мне показалось, что он ничего деду не рассказал.

– Пусть она отсюда убирается! – заорал сенатор.

У меня так бешено ускорился пульс, что мне казалось, будто я слышу, как кровь стучит в ушах.

– Действуй, Кэлли. – Блейк отпустил мою руку. – Говори.

– Что она может мне сказать?

– Вы понимаете, что ваши действия – это убийство? – сказала я.

Он побагровел от ярости.

– Не смей так со мной разговаривать, старая кошелка!

Я вытащила пистолет и навела на него.

– Я не старая. Мне шестнадцать. Я – донорское тело.

Краем глаза я увидела, как у Блейка отвисла челюсть, но поспешно сосредоточилась на оружии. Мне надо было, чтобы моя рука оставалась твердой. Я зашла за один из диванов, чтобы мне было на что опереться, и прикинула расстояние, отделявшее меня от сенатора. Приблизительно четыре метра.

У него на лице отразилось изумление:

– Тогда с чего тебе вздумалось меня убивать?

– Ваша сделка с правительством и «Лучшими целями» означает, что ни в чем не повинных ничейных несовершеннолеток будут продавать банку тел. А банк тел разрешит старикам покупать их и оставаться в их теле до конца жизни.

По лицу сенатора ничего понять не получалось. На нем отразился ужас, но оставалось неясно, были ли эти сведения для него новостью.

– Это ты виноват. – Он указал на Блейка. – Сделай что-нибудь!

– Это звучит разумно, дедушка. Это правда? – спросил у него Блейк.

– Это правда? – насмешливо переспросил у него сенатор.

– Вы отвезете меня к человеку, который стоит за «Целями», – объявила я сенатору. – К Старику.

У него отвисла челюсть.

– Нет. Я не могу.

Я так нервничала, что у меня вспотели ладони. Из-за обильного пота рукоять пистолета стала скользкой, а моя хватка – ненадежной.

– Не надо мне мешать, сенатор Хэррисон. Не тот момент. Моего лучшего друга только что купили, а следом за ним на очереди будет мой младший братик. Наверное, его уже сейчас готовят к операции, словно собаку в ветклинике. Моя единственная надежда – это встреча со Стариком. И если вы меня к нему отвезти не сможете, то мне терять нечего.

– Не могу, – сказал он. – Я не могу!

– Просто отвези ее, дедушка, – посоветовал Блейк. – Ты знаешь, где он работает.

– Давай представим дело вот как, – предложил сенатор, – если я тебя к нему отвезу, он меня убьет.

– А если не отвезете, то вас убью я. – Я с трудом удерживала пистолет. – Предупреждаю: у меня начали уставать руки, так что я считаю до трех. Кажется, так делают в кино? Вы идете к двери или на счет три я стреляю. Раз.

Он нервно облизал губы.

– Два.

Он так судорожно сглотнул, что у него задергался кадык.

– Три.

Он не собирался трогаться с места.

Мне надо было стрелять, но совершенно не хотелось этого делать. Я представила себе, как пуля вонзается в плоть, разрывая ее, как кожа расползается лепестками цветка, а кровь брызжет фонтаном, заливая пол. Мой палец задрожал… и нажал на спусковой крючок. Я вроде как пыталась разжать пальцы, вернуть его в прежнее положение, но, конечно, у меня ничего не получилось, так что я в него выстрелила. Наверное, мне все-таки хотелось это сделать.

Пистолет выстрелил с пронзительно-звонким хлопком.

В ту же секунду – а может даже раньше, я толком не поняла – Блейк налетел на деда и с силой его толкнул.

– Блейк! – вскрикнула я.

Они оба оказались на полу. Кровь пятнала кремовый с черным ковер с узором индейцев навахо. Она текла из руки сенатора.

Я смотрела на них сверху вниз. Сенатор застонал. Блейк сорвал с деда пиджак и зажимал ему рану.