Пирс Браун - Алое восстание

– Пока, скачи к мамочке, малыш! – улюлюкает вслед Тактус.

Только с Новасом три десятка конных, а у нас верхом одни разведчики. Что могут они противопоставить ионным мечам и пикам, даже если глубокий снег замедляет атаку тяжеловооруженного всадника? Оружие у нас из простой стали, броня такая же или вообще одна волчья шкура, как у меня. Впрочем, таких боев, где она понадобится, я пока и не планирую. За взятие крепости и штандарта Цереры я так и не получил награды от кураторов, зато погода к нам более благосклонна. Обычно пехота ложится под ноги кавалерии, словно сжатые снопы, но снег, укрывающий предательские ловушки, защищает нас.

Вечером разбиваем лагерь на другом берегу реки, ближе к горам и подальше от открытой равнины и зловещей лесной чащи. Чтобы захватить нас врасплох, тяжелым всадникам Аполлона надо переправиться по льду в темноте – что они и пытаются сделать, рассчитывая на легкую прогулку. Едва сгустились сумерки, Пакс с его командой силачей сбегали на реку с топорами и изрядно там потрудились. Ночью нас будит истошное конское ржание, треск ломающегося льда и вопли тонущих. Жужжат санитары, унося захлебнувшихся и обмороженных. Они нам больше не противники.

Движемся дальше к югу, туда, где, по моим догадкам, должна располагаться цитадель Аполлона. Питаемся неплохо, варим похлебку из дичи, добытой разведчиками, понемногу расходуем хлеб, который несем с собой. Мои солдаты довольны. «Армия марширует, пока полон желудок», – сказал великий корсиканец, хотя и он не слишком прославился, когда воевать пришлось зимой.

Виргиния идет рядом со мной во главе колонны. Укутанная в толстую меховую шкуру, она едва достает мне до плеча. Смешно глядеть, как она барахтается в снегу по колено, стараясь не отстать, но сердито хмурится, стоит мне замедлить шаг. Золотые косички подпрыгивают на ходу, вздернутый носик раскраснелся от мороза, как вишенка, но глаза по-прежнему цвета расплавленного меда. Выбравшись из сугроба, она смотрит мне в лицо и замечает:

– Ты плохо спал.

– А я когда-нибудь спал хорошо?

– Рядом со мной, в лесу. Только первую неделю кричал во сне, а потом спал как младенец.

– Хочешь, чтобы вернулся?

– А я тебя и не прогоняла. Тебе надоело?

– Ты меня отвлекала.

Она смеется и замедляет шаг, пристраиваясь рядом с Паксом. Я в замешательстве от ее вопроса и своего ответа. Никогда не думал, что Виргинии есть дело до того, как мы спим. Прогоняю дурацкую улыбку, но Тактус успевает заметить:

– Воркуете, голубки?

Нагибаюсь и швыряю ему горсть снега в лицо:

– Заткнись!

– У меня есть и серьезный вопрос, – шепчет он, опасливо оглядываясь, – у тебя, когда спина ноет после плетей, тоже встает? – и весело хохочет.

– Ты хоть когда-нибудь бываешь серьезным? – Я невольно улыбаюсь в ответ.

Его змеиные глазки хитро блестят.

– А тебе это надо?

– Мне надо, чтобы ты слушался.

– Ну, ты знаешь, какой я любитель ходить на поводке. – Тактус разводит руками.

– Не замечаю поводка, – хмыкаю я, показывая на его лоб, где прежде было рабское клеймо.

– Значит, не считаешь, что я в нем нуждаюсь… Тогда, может, и планами поделишься? Так от меня больше толку будет.

Это не вызов, говорит он тихо, только мне. После той совместной экзекуции Тактус стал другим человеком. При всех его ухмылках и подшучиваниях слушается с полуслова, и сейчас вижу, что вопрос искренний.

– Будем давить Аполлона, – отвечаю так же тихо.

– Обязательно его? Значит, мы не просто всех подряд бьем?

Его тон меня настораживает. Вообще, в Тактусе есть что-то кошачье, та же хищная легкость в движениях, готовность убить походя, одним движением когтистой лапы. Ничего не стоит представить, как он свернулся в клубок или вылизывает себя.

– Знаешь, Жнец, – продолжает он, – я тут заметил кое-что на снегу… Следы, но не от ног.

– Лапы? Копыта?

– Нет, не угадал… – Он придвигается ближе и показывает руками. – Полосы, длинные такие. – Я понимающе киваю. – Вот именно, гравиботы, над самым снегом. Не подскажешь, уважаемый вождь, зачем кураторы за нами тащатся, да еще в плащах-невидимках?

Я вздыхаю. Ему и невдомек, что весь этот шепот ни к чему, кольца-то у нас на пальцах.

Пожимаю плечами:

– Боятся нас.

– То есть тебя? – Тактус недоверчиво прищуривается. – Нет, тебе точно что-то известно… Виргинии говоришь, а нам – нет.

– Хочешь тоже узнать? – Поколебавшись, обнимаю его за плечи и говорю доверительно: – Вот сотрем к чертям с карты этого проклятого Аполлона, тогда расскажу.

Лицо его расплывается в хищной ухмылке.

– С превеликим удовольствием, добрый Жнец.

Мы сторонимся открытых мест и держимся поближе к реке, пробираясь все дальше на юг. Разведчики докладывают по радио новости о противнике. Здешние края все под рукой Аполлона, лишь иногда появляются небольшие отряды разведчиков Шакала. Странные у него люди, что-то в них зловещее. Я не перестаю думать о своем главном безликом враге. Что в нем такого ужасного? Неизвестно даже, какой он: высокий или коротышка, тощий или толстый, красавец или урод. Может, все дело в имени?

Всадники Плутона никогда не подъезжают близко, как бы мы их ни подманивали. Пакс несет штандарт Цереры как можно выше, золотой блеск заметен издалека. Однако бойцы Аполлона уже не раз соблазнялись шансом добыть легкую славу и повысить свой статус в братстве. Наскакивают глупо, по трое, по четверо, и лучники Цереры или копейщики Минервы легко расправляются с ними. Скрытая в снегу пика – отличное средство против кавалерии. Раз за разом мы пускаем им понемногу кровь, словно волки, загоняющие лося, но даем уйти и в плен не берем. Пускай разозлятся как следует, ожидая нас в гости, а новые рабы только задержат нас.

Вечером сидим с Паксом и Виргинией у костерка. Великан, оказывается, обожает поболтать. Говорит увлеченно, с пафосом, раздавая комплименты всем, кого упоминает, так что и не поймешь иногда, кто хороший, а кто плохой. Описывает в красках, как однажды сломал пополам отцовский скипетр, а в другой раз его приняли за ворона и чуть не отправили в Агогэ, где тренируют десантников для космических сражений.

– Я даже немного жалел, что не родился черным! – признается он с громогласным хохотом.

В детстве Пакс частенько сбегал из родительского летнего поместья в Новой Зеландии на Земле и участвовал вместе с воронами в учебных грабительских рейдах за провизией. Дрался с ними на равных за вкусные куски и даже утверждает, что всегда побеждал – пока не встретил Хельгу. Мы с Виргинией переглядываемся, едва сдерживая смех, когда он начинает расписывать ее королевские пропорции, огромные кулаки и мощные бедра.

– Большая, видно, была любовь, – замечаю я.