Пирс Браун - Алое восстание

Я усвоил свой урок.

– Чушь собачья? – возмущенно переспрашиваю я, шипя от боли в израненной спине, которую Виргиния обрабатывает бальзамом. – Почему это вдруг?

– «Человек меряется тем, как он употребляет власть», – передразнивает она. – Укоряешь его цитированием и тут же сам козыряешь Платоном.

– Платон старше, почему бы не козырнуть… Ай!

– А насчет кровных братьев вообще ерунда. С тем же успехом ты мог назвать его любимым племянником.

– Ничто так не сближает, как испытанная вместе боль.

– Тогда вот тебе еще немного, – усмехается она, выдергивая из раны кусочек кожи.

– А-а… Испытанная, а не причиненная! Садистка… А-а!

– Прямо как девчонка, честное слово. Я думала, мученики покрепче характером… Нет, ну надо же… Все небось подумали, что ты спятил после той раны. Пакс вон до сих пор прийти в себя не может.

В самом деле, из оружейной доносится горестное всхлипывание.

– И все-таки сработало, согласись!

– Ну еще бы! Ты теперь настоящий мессия, – фыркает Виргиния. – Прямо хоть статую твою ставь во дворе и возноси молитвы. Вот я посмеюсь, когда они явятся к тебе с плеткой, чтобы наказать за свои собственные грешки… Так, а теперь помолчи, эльфик, не отвлекай меня!

– У тебя такие нежные руки… Не хочешь после училища пойти в розовые?

– Чтобы мой отец стал алым? От ярости. И нечего стонать, мой каламбур не так уж плох.

Весь следующий день я занимаюсь организацией армии. Всего в моем распоряжении пятьдесят шесть человек, больше половины которых рабы. Виргинии поручаю составить шесть троек разведчиков и в каждую включить по одному из самых толковых бойцов Цереры. Каждая тройка получает коммуникатор – всего в штабном зале их нашлось восемь штук. Устройства примитивные, голоса в наушниках едва можно разобрать сквозь треск помех, но все равно огромный шаг вперед по сравнению с сигнальными кострами.

– Надо полагать, у тебя какой-то план на уме, – говорит Виргиния, – а не просто набег монгольской ордой.

– Конечно, – отвечаю я. – Будем искать логово Аполлона.

Уже вечером мои разведчики отправляются из крепости Цереры на юг в шести разных направлениях. Остальная армия выступает перед рассветом. Времени терять нельзя. Трескучий мороз сковывает воюющие братства в их цитаделях, а глубокий снег, под которым скрываются овраги и ущелья, мешает использовать конницу. Игра застопорилась, но я ждать не собираюсь. Пускай Марс с Юпитером тянут пока свою канитель на севере, потом доберемся и до них.

Вечером на второй день похода видим на западе замок Юноны, уже взятый Юпитером. Он стоит в предгорьях на притоке Аргоса, дальше высятся шестикилометровые стены каньона долины Маринер. С востока разведчики докладывают о трех всадниках, замеченных на опушке леса. Скорее всего, они из братства Плутона, люди Шакала. В черные крашеные волосы вплетены человеческие кости. Приблизиться к себе всадники не дают, в засаду не попадаются. Главная у них – девушка на светло-серой кобыле с кожаной попоной, также отделанной костями, – видимо, роботы-санитары здесь, на юге, не всегда поспевают. Судя по описанию, это та самая Лилат.

Вражеские разведчики исчезают, когда с юго-востока появляется отряд покрупнее. Заметив нас, один выезжает навстречу. У седла болтается вымпел с луком Аполлона. Длинные волосы незнакомца свисают на плечи, лицо суровое и обветренное, словно отлитое из бронзы. Шрам поперек всего лба лишь едва разминулся с обоими глазами, горящими, словно угольки.

Раздав указания своим, тоже выхожу вперед. Моя армия выглядит настолько оборванной и жалкой, насколько это вообще возможно. Не получается только у Пакса, но Виргиния заставила его опуститься на колени, влезла на плечи и затеяла общую игру в снежки. Никакого строя, галдят, хохочут – подходи и бери голыми руками. Сам я без волчьего плаща, трясусь от холода и старательно прихрамываю. Убогий меч у пояса смахивает на простую палку. Втянув голову в плечи, словно от страха, украдкой бросаю взгляд через плечо на веселящихся бойцов и проглатываю улыбку, придавая лицу обескураженное выражение.

Голос всадника скрежещет сталью по граниту. Никаких проявлений юмора или простого осознания того, что все мы, по сути, подростки, участвующие в игре, за пределами которой бурлит взрослый мир. Видно, на юге события разворачивались слишком серьезно, чтобы помнить об этом. На мою робкую заискивающую улыбку незнакомец не отвечает. Он уже мужчина, а не мальчик. Впервые наблюдаю здесь столь полную трансформацию. Передо мной Новас из братства Аполлона, примас.

– Вы просто толпа оборванцев, – презрительно кривится он, окидывая взглядом толпу. Штандарт Цереры я велел выставить напоказ, и в глазах Новаса мелькает огонек заинтересованности. Он не мог также не заметить, что больше половины наших – рабы. – Здесь места суровые, долго не продержитесь. Мы можем дать вам крышу над головой, горячую пищу и мягкую постель.

– Неужто суровее, чем на севере? – Я сокрушенно качаю головой. – Там у них бритвы и импульсная броня, а о нас кураторы совсем не заботятся.

– Они здесь не для того, слабак. Помогают тем, кто сам себе может помочь.

– Мы старались, как могли, – вздыхаю я.

Новас сплевывает мне под ноги:

– Не скули, детеныш. Юг слезам не верит.

– На севере тоже несладко… – Рассказываю о страшном Жнеце с холмов, жутком кровожадном чудовище и убийце.

Примас Аполлона кивает. Похоже, слухи обо мне дошли и сюда.

– Ваш Жнец давно мертв, а жаль. Я бы с удовольствием сразился с ним.

– Это был настоящий демон! – восклицаю я.

– У нас тут и своих демонов хватает, – замечает Новас. – Одноглазый в лесу, а другой, еще хуже, в западных горах. Его прозвали Шакалом. Без помощи вам не выжить.

Он продолжает сыпать обещаниями. Мы будем наемниками, ни в коем случае не рабами. Вместе мы побьем Шакала, а потом нам помогут отвоевать весь север. Союзники, взаимопомощь… Каким же слюнявым идиотом он должен меня считать!

Смотрю на свое кольцо. Куратор Аполлона слышит весь разговор и ждет, что я приму щедрое предложение. Что ж, пускай слушает.

– Нет, – отвечаю, смеясь про себя, – извини, я не могу опозорить свой род. Никто не поймет, если мы добровольно примем твою власть. У нас достаточно припасов, чтобы пройти через ваши земли. Если пропустите, мы обязуемся не причинять…

Он наклоняется с седла и хлещет меня по лицу:

– Заткнись, поганый эльф, не позорь свой цвет! Вы угодили между жерновами, которые перемелют вас в труху. Постарайся стать мужчиной до того, как мы встретимся снова. С детьми я не дерусь.

Снежок, брошенный Виргинией, как бы случайно попадает ему в голову. Следом слышится звонкий девичий смех. Не обращая внимания, Новас разворачивает коня и скачет к своим, увязая в глубоком снегу. Я провожаю его взглядом, ощущая в душе беспокойство.