Орсон Скотт Кард - Ксеноцид

Квим мрачно кивнул. Мэр Ковано – человек великой мудрости. Хорошо, что им не пришлось занять в споре разные позиции, по крайней мере в данный момент.

– Тем временем я хочу, чтобы ксенобиологи продолжали работу по созданию антивируса. А когда таковой будет создан, мы все вместе решим, использовать его или нет.

– Мы используем его, – заявил Грего.

– Только через мой труп, – ответствовала Квара.

– Я рад слышать, что вы согласны подождать, пока мы не узнаем больше, прежде чем приступать к каким-нибудь решительным действиям, – сказал Ковано. – Но теперь мы обращаемся к тебе, Грего Рибейра. Как сообщил мне Эндрю Виггин, появились некоторые причины считать, что рубеж скорости света преодолим.

Грего холодно взглянул на Говорящего от Имени Мертвых:

– Когда это вы успели ознакомиться с физикой, сеньор Фаланте?

– Я надеюсь, ты поправишь меня, – ответил Виггин. – Пока ты не выслушаешь моих доводов, я не стану утверждать, будто имеется какая-то надежда совершить столь выдающийся прорыв.

Квим улыбнулся, видя, с какой легкостью Эндрю избег свары, которую надеялся затеять Грего. Но Грего тоже не был дураком. Он отлично понял истинную подоплеку слов Виггина. Однако Эндер не дал ему ни малейшего повода для выражения недовольства. Мастерство, с каким Говорящий от Имени Мертвых проделывал такие штуки, приводило некоторых людей в бешенство.

– Если бы мы нашли способ путешествовать среди звезд со скоростью сообщений, передаваемых по ансиблям, – сказал Ковано, – нам потребовалось бы всего одно судно, чтобы переправить всех людей с Лузитании на другую планету. Этот шанс…

– Мечта идиота, – отозвался Грего.

– Но мы просто обязаны считаться с ней. Мы должны изучить ее, – заметил Ковано, – или нам всем пора оставить свои должности и идти работать в литейный цех.

– Я не боюсь иногда поработать руками, – сказал Грего. – Поэтому не думайте, что сможете запугать меня подобными угрозами.

– Я беспрекословно принимаю этот выговор, – кивнул Ковано. – Мне от тебя требуется, Грего, лишь согласие на сотрудничество. Если я не смогу добиться от тебя хотя бы этого, тогда мне остается лишь надеяться на твою законопослушность.

Очевидно, Квара почувствовала, что о ней все успели забыть. Она, как до нее Грего, поднялась со своего стула:

– Как вы можете сидеть здесь и хладнокровно обсуждать способы уничтожения целой разумной расы, ведь вы даже не попытались вступить с ней в контакт?! Вам по душе личина безжалостных убийц!

И она, как и Грего, сделала вид, будто уходит.

– Квара! – окликнул Ковано.

Квара остановилась.

– Тебе поручается найти способ связаться с десколадой. Попробовать вступить в контакт с вирусами.

– Я не дура и способна понять, когда мне бросают косточку, – вспылила Квара. – А что, если я скажу, что они умоляют нас не убивать их? Вы же мне все равно не поверите.

– Напротив. Я знаю, ты честная женщина, хоть порою и проявляешь необдуманную несдержанность в своих поступках, – сказал Ковано. – Но у меня имеются и другие причины желать, чтобы ты разгадала молекулярный язык десколады. Видишь ли, Эндрю Виггин недавно упомянул мне об одной возможности, которая ни разу не приходила мне на ум. Все мы прекрасно знаем, что пеквениньос ведут отсчет времени с того самого момента, как вирус десколады впервые распространился по всей планете. Но вдруг мы неправильно оцениваем причину и следствие?

Новинья повернулась к Эндрю, на ее лице играла горькая усмешка.

– Ты считаешь, это пеквениньос вызвали к жизни десколаду?

– Нет, – ответил Эндрю. – Но что, если пеквениньос и есть сама десколада?

Квара чуть не задохнулась от удивления. Грего же расхохотался:

– Виггин, ты, как всегда, кладезь мудрых идей.

– Я не понял, – удивился Квим.

– Это просто гипотеза, – продолжал Эндер. – Квара говорит, что десколада обладает достаточно сложной структурой, чтобы быть разумной. А что, если вирусы десколады используют тела пеквениньос, чтобы выразить свой характер? Что, если разумность пеквениньос проистекает непосредственно из находящихся внутри их тел вирусов?

В первый раз за все собрание слово взяла Кванда, ксенолог.

– Вы так же невежественны в ксенологии, как и в физике, мистер Виггин, – сказала она.

– Не стану спорить, – согласился Эндер. – Но мне пришло в голову, что мы ни разу не догадались подумать над тем, каким образом сохраняются память и разум, когда умирающий пеквениньо переходит в третью жизнь. У деревьев совершенно точно отсутствует мозг. Но если воля и память переносятся десколадой, значит при перерождении личности в дерево-отца гибель мозга не играет никакой роли.

– Даже если бы это оказалось правдой, что вряд ли возможно, – сказала Кванда, – убедиться в этом экспериментальным путем мы просто-напросто не сможем.

Эндрю Виггин печально кивнул:

– Мне самому ничего не придумать. Я надеялся, что, может быть, вы мне поможете.

Ковано снова прервал дискуссию:

– Кванда, надо, чтобы ты проверила эту гипотезу. Если ты не веришь этому, чудесно – докажи ошибочность предположений Эндрю Виггина, только и всего. – Ковано встал и обратился ко всем присутствующим в комнате: – Все ли поняли, о чем я прошу? Мы оказались перед тяжелейшим выбором, человечеству никогда не доводилось сталкиваться с подобной ситуацией. Мы рискуем совершить ксеноцид, и в то же время мы можем допустить его своим бездействием, если будем сидеть сложа руки. Все известные – в том числе и предполагаемые – разумные расы находятся под смертельной угрозой, и только от нас одних зависит правильное решение. В последний раз нечто подобное случилось три тысячелетия тому назад, тогда наши предки избрали путь ксеноцида, считая, что защищают свою жизнь. Я прошу вас всех исследовать любую возможность – даже самую невероятную, – которая могла бы вселить в нас надежду и помогла бы принять правильное решение. Вы согласны помочь?

Даже Грего, Квара и Кванда выразили хотя и неохотное, но согласие. На мгновение Ковано удалось, прорвавшись через дрязги и раздоры, сплотить находящихся в комнате людей в единую мощную команду. Сколько она просуществует – это уже другой вопрос. Для себя Квим решил, что дух сотрудничества останется, пока не назреет очередной кризис, а это могло случиться не скоро.

Но сопротивление одного человека преодолеть так и не удалось. Когда собрание закончилось и все начали прощаться или договариваться о личных встречах, к Квиму подошла Новинья и пристально посмотрела на него:

– Ты не поедешь.

Квим закрыл глаза. Ему было нечего ответить на столь вызывающее заявление.

– Если ты любишь меня, – добавила она.

Квим припомнил одну историю из Нового Завета, когда мать Иисуса и его братья пришли к нему и выразили желание, чтобы Он прервал свой урок, который в тот момент давал ученикам, и принял их.