Орсон Скотт Кард - Ксеноцид

– «Вот матерь Моя и братья Мои» [19], – пробормотал Квим.

Она, должно быть, уловила смысл его слов, потому что, когда он открыл глаза, ее уже не было.

Не прошло и часа, как Квим выехал из поселка на одном из драгоценных грузовиков колонистов. Квим был весьма непритязателен и, как правило, всегда ходил пешком, но лес, бывший целью его пути, находился слишком далеко, и без машины ему пришлось бы добираться туда несколько недель, и он не смог бы унести на себе столько пропитания, чтобы хватило на долгую дорогу. Окружающая среда все еще оставалась враждебной человеку – вокруг не росло ничего такого, что годилось бы в пищу, а если бы даже и росло, то Квиму все равно понадобились бы продукты, содержащие подавляющие десколаду вещества. Без них голодная смерть стала бы для него недосягаемой мечтой – он бы раньше умер от десколады.

Городок Милагре почти скрылся за горизонтом, Квим все дальше и дальше углублялся в безбрежный простор необитаемых прерий. Достаточно удалившись от колонии, Квим – отец Эстеву – подумал, какое решение вынес бы мэр Ковано, если бы знал, что еретиков возглавляет дерево-отец, заработавшее себе имя Воитель. Этот Воитель прославился словами, что последней надеждой пеквениньос остался Святой Дух – вирус десколады – и что они должны молиться о том, чтобы он уничтожил всех людей на Лузитании.

Впрочем, какая разница. Бог призвал Квима проповедовать слово Христово любой расе, независимо от ее внешнего вида или языка. Даже наиболее воинственных, кровожадных, преисполненных ненависти людей может коснуться любовь Господня, и они с охотой обратятся в христианство. Такое неоднократно случалось на протяжении всей истории человечества. Так почему сейчас должно быть иначе?

«О Отец наш, обрати божественный лик к этой планете. Ибо никогда дети твои не нуждались в чуде больше, чем сейчас».

Новинья упорно не разговаривала с Эндером, и это даже начало его тревожить. Дело было не в раздражении – он никогда не видел Новинью раздраженной. Эндеру показалось, что ее молчание предназначалось не в наказание ему, оно скорее удерживало саму Новинью от необдуманных поступков. Она молчала потому, что готовые вырваться у нее слова могли оказаться чересчур злыми и жестокими, чтобы она когда-нибудь могла надеяться на прощение.

Поэтому сначала он даже не пытался заговаривать с женой. Она беспрепятственно бродила по дому словно тень, старательно избегая встречаться с ним взглядом, и он постарался держаться от нее подальше и не ложился в постель, пока она не заснет.

Несомненно, все дело в Квиме, в его поездке к еретикам-свинксам. Несложно было догадаться, чего она так боится, и хотя Эндер не разделял ее страхов, он хорошо понимал, что поездка сопряжена с изрядной долей риска. Но Новинья противоречила сама себе. Как бы Эндер остановил Квима? На него единственного из всех детей Новиньи Эндер практически не имел влияния. Несколько лет назад они наконец установили более или менее дружественные отношения, но это больше походило на перемирие двух равных по силе сторон, хотя с остальными детьми Новиньи Эндера связывали по-настоящему отеческие отношения. Если Новинье не удалось убедить Квима отказаться от этой миссии, то что же говорить об Эндере?

Новинья, наверное, подсознательно чувствовала это, но, как и все человеческие существа, не всегда действовала в соответствии со своими убеждениями. Она слишком часто теряла людей, которых любила; когда же она почувствовала, что вот-вот может лишиться сына, ее ответ был скорее инстинктивным, нежели хорошо обдуманным. Эндер вошел в ее жизнь как лекарь, как защитник. Его обязанностью было защищать ее от страхов, а сейчас она испугалась и поэтому сердилась на него за то, что он вдруг подвел ее.

Однако после двух дней молчания Эндер почувствовал, что пауза чересчур затянулась. Не самое лучшее время, чтобы между ним и Новиньей вдруг встала стена непонимания. Он знал, как знала и Новинья, что с приездом Валентины могут наступить трудные времена для них обоих. Он слишком привык к постоянным разговорам с Валентиной, с ней его связывало многое, он отлично изучил пути, ведущие к ее душе, поэтому не мог удержаться от того, чтобы не стать прежним Эндером, каким был в те годы – вечность назад, – которые они провели рядом друг с другом. Они прожили три тысячи лет и все это время смотрели на мир одинаково. С Новиньей он прожил всего лишь тридцать лет. Если говорить о субъективном времени, то, разумеется, с ней он пробыл дольше, чем с Валентиной, но он не выдержал и снова стал младшим братом Валентины, стал Голосом, советником Демосфена.

Эндер ожидал, что Новинья начнет ревновать его к Валентине, и подготовился к этому. Он предупредил Валентину, что сначала у них практически не будет времени встречаться друг с другом. И она прекрасно его поняла: у Джакта были свои трудности, и ее супруг, так же как и жена Эндера, потребует некоторого внимания. Глупость какая – Джакт и Новинья ревнуют брата и сестру! В отношениях между Эндером и Валентиной никогда не присутствовало ни малейшего намека на секс. Каждый, кто хорошо знал их и понимал, рассмеялся бы, услышав такое предположение, но Джакт и Новинья опасались вовсе не предательства в личной жизни. Любовь и верность были здесь тоже ни при чем – Эндер ни разу не дал Новинье повода усомниться в своей любви к ней, да и Джакт не мог просить от Валентины большего, чем она дарила ему; они были преданы друг другу до конца.

Причина лежала куда глубже. Дело в том, что даже сейчас, после долгих лет разлуки, стоило им только встретиться, как они сразу превращались в одно целое, они помогали друг другу, никогда не вдаваясь в объяснения, что же они делают. Джакт видел это, и даже Эндеру, который никогда не был хорошо знаком с ним, стало очевидно, что Джакт чувствует себя уязвленным. Будто бы он, посмотрев на свою жену и ее брата, понял: вот что такое близость, вот что происходит, когда два человека становятся одним целым. Джакт думал, что он и Валентина близки друг другу так, как только могут быть близки муж и жена. Может быть, это действительно было так, но сейчас ему продемонстрировали, насколько могут быть близки два человека. Стать, в некотором смысле слова, одним человеком.

Эндер, разглядев такую ревность в Джакте, мог только восхищаться, с каким искусством Валентина отвлекает его от этой мысли – она специально отдалялась от Эндера, чтобы муж привыкал к ее связям с братом постепенно, небольшими порциями.

Но Эндер никак не мог предполагать, что на его любовь к сестре Новинья отреагирует столь странным образом. Он впервые встретился с ней, когда она уже была матерью, увидел, какую сильную привязанность она питает к своим детям. Эндер считал, что, почувствовав угрозу, она лишь возьмет себя в руки и попытается справиться с ситуацией; именно так она поступала в отношениях с детьми. Он совсем не ожидал, что Новинья начнет отдаляться от него. И, подумав, он понял: Новинья гораздо раньше начала отдаляться от него, хотя только много позже перестала удостаивать его даже словом, и настоящей причиной была миссия Квима. По сути дела, сейчас, вспоминая подробности прошлого, Эндер осознал, что их разрыв начался задолго до прибытия на планету Валентины. У него сложилось впечатление, что Новинья сдалась, даже не успев столкнуться с соперницей лицом к лицу.