Орсон Скотт Кард - Ксеноцид

Да, ему следовало предвидеть близящуюся ссору. Новинья потеряла слишком много важных людей в своей жизни, а ведь она на них на всех когда-то надеялась. Ее родители. Пипо. Либо. Даже Миро. Она могла вести себя с детьми собственнически, оберегать их, могла оберегать кого угодно, стоило ей только счесть, что в ее помощи нуждаются. Но с людьми, в которых она нуждалась, она вела себя совсем иначе. Если она страшилась, что их могут отобрать у нее, она сама начинала отстраняться от них; она запрещала себе испытывать в них нужду.

Не в них. В нем. В Эндере. Она пытается перестать нуждаться в нем. И это затянувшееся молчание может возвести между ними такую стену, которую они никогда не смогут преодолеть.

Эндер сам не знал, что будет делать, если такое случится. Ему никогда не приходило в голову, что его семейная жизнь вдруг окажется под угрозой. Семья не так легко ему далась; он намеревался до самой смерти прожить вместе с Новиньей. И все эти годы, что они провели вместе, были исполнены радости, которая проистекала из их внутренней уверенности друг в друге. А теперь Новинья перестала доверять ему. Только это было несправедливо. Он все еще приходился ей мужем, он был верен ей как никто, как ни один другой человек в ее жизни. Он не заслужил, он не мог потерять ее из-за каких-то дурацких недомолвок. И если оставить все как есть – так, как пусть бессознательно, но все же желала Новинья, – вскоре она только утвердится в мнении, что ей ни на кого нельзя полагаться. Это было бы трагично, потому что это неправда.

Поэтому Эндер в уме уже начал составлять приблизительный план будущего противостояния с Новиньей, когда его отвлекла от раздумий Эла.

– Эндрю…

Эла стояла в дверном проеме. Если она и постучала, испрашивая разрешение войти, Эндер этого не услышал. Но вряд ли она должна была стучаться, входя в дом матери.

– Новинья в нашей комнате, – ответил Эндер.

– Я пришла поговорить с тобой, – сказала Эла.

– Извини, но, если ты пришла требовать прибавки к жалованью, сразу скажу, что ничем помочь тебе не смогу.

Эла рассмеялась, подошла к нему и села рядом. Однако ее веселье бесследно пропало, и на лицо вновь вернулось озабоченное выражение.

– Квара, – произнесла она.

Эндер вздохнул и улыбнулся. Квара была прирожденной спорщицей, и ничто и никогда не заставило бы ее уступить. Но Эле всегда удавалось ладить с ней лучше остальных.

– Это ненормально, – сказала Эла. – Хотя, вообще-то, сейчас она доставляет меньше хлопот, чем обычно. Даже не спорит.

– Что, опасная примета?

– Ты знаешь, она пытается вступить в контакт с десколадой.

– Молекулярный язык.

– То, что она делает, очень опасно, и даже если у нее что-нибудь получится, десколада не станет связываться с нами. В особенности если что-то получится, так как все шансы за то, что спустя незначительный период времени мы окажемся мертвы.

– Что она опять натворила?

– Залезла в мои файлы. Это совсем не сложно – ведь я никак не думала, что мне придется запирать их от коллеги-ксенобиолога. Затем приготовила вещества, которые я вводила в растения, чтобы уберечь их от десколады. Квара без труда справилась и с этой задачей, потому что я разложила по полочкам весь процесс их создания. Только, вместо того чтобы ввести их в растение, она передала их прямо десколаде.

– Что ты хочешь сказать? Что значит «передала»?

– Они и есть ее послания. Она посылает эти вещества на тех маленьких стрелках, которые, по ее мнению, переносят информацию от одного вируса к другому. Язык это или нет, подобным экспериментом все равно ничего не выяснишь, и разумна ли десколада – это еще вопрос, но зато мы знаем, что ее вирусы чертовски хорошо умеют приспосабливаться к окружающей среде. А Квара только способствует этому, выдавая десколаде мои лучшие формулы, которые я разработала, чтобы препятствовать распространению вируса.

– Предательство.

– Вот именно. Она скармливает наши военные тайны врагу.

– Ты поговорила с ней?

– Sta brincando. Claro que falei. Ela quase me matou. – «Шутишь? Конечно поговорила. Она чуть меня не убила».

– И что, получилось у нее обучить какой-нибудь вирус?

– Она даже не пыталась это выяснить. Она словно подбежала к окну и заорала: «Они собираются убить вас!» Квара занимается не наукой – она вмешивается в межвидовые отношения, вот только мы даже не знаем, способна ли та, другая сторона на какие-либо отношения. Нам известно одно: с помощью Квары десколада может расправиться с нами куда быстрее, чем мы себе представляем.

– Nossa Senhora, – пробормотал Эндер. – Это слишком опасно. Не следовало ей играть такими вещами.

– Может быть, уже слишком поздно. Понятия не имею, что она успела натворить.

– Тогда мы должны немедленно остановить ее.

– Каким образом? Переломать руки?

– Я поговорю с ней, но она уже взрослая – или, наоборот, все еще не вышла из детского возраста, – чтобы прислушиваться к чьим-то доводам. Боюсь, все кончится даже не нашим вмешательством, а вмешательством самого мэра.

Только услышав голос Новиньи, Эндер осознал, что его жена давным-давно присутствует в комнате и слышала весь разговор.

– Иными словами, итог – тюрьма, – констатировала Новинья. – Ты собираешься бросить за решетку мою дочь. Интересно, а меня ты собирался поставить в известность?

– Я вовсе не имел в виду тюрьму, – возразил Эндер. – Я хотел сказать, что мэр мог бы закрыть ей доступ к…

– Это не входит в обязанности мэра, – сказала Новинья. – За это отвечаю я. Я главный ксенобиолог. Почему ты не обратилась ко мне, Эланора? Почему пошла сразу к нему?

Эла сидела молча, не сводя с матери глаз. Только так она могла противостоять ей, пассивно сопротивляясь.

– Квара отбилась от рук, Новинья, – попытался объяснить Эндер. – Делиться нашими тайнами с деревьями-отцами уже проступок. Но выдавать секреты десколаде – чистой воды безумие.

– Es psicologistsa, agora? – «Так ты еще и психолог?!»

– Я вовсе не собираюсь заключать ее в тюрьму.

– Не смей ничего предпринимать, – отчеканила Новинья. – Во всяком случае, в отношении моих детей.

– Вот это верно, – отметил Эндер. – Детям я вреда не причиню. Но я обязан что-то предпринять в отношении одного взрослого гражданина Милагре, который необдуманными действиями поставил под угрозу человеческое население Лузитании, а может, и все человечество в целом.

– Где же ты набрался таких обязанностей, Эндрю? Неужели сам Господь спустился с гор и на каменных скрижалях начертал тебе разрешение распоряжаться людьми?

– Ладно, – ответил Эндер. – Что предлагаешь ты?

– Я предлагаю тебе не совать свой нос в дела, которые тебя никоим образом не касаются. И, честно говоря, Эндрю, тебя не касается много чего. Ты не ксенобиолог. Ты не физик. Ты не ксенолог. По сути дела, ты вообще никто. Только и умеешь копаться в грязном белье.