Аластер Рейнольдс - Дождь Забвения

– У нас все на зеленом! – отрапортовала она бодро.

Скелсгард подтащила себя к поручням на краю площадки, глянула вниз:

– Отлично! Лучше, чем я ожидала. Теперь видишь второй ряд тумблеров, под пластиковой крышкой на шарнирах?

– Ну да.

– Подними крышку и начинай переключать их, следя при этом за циферблатами. Если хотя бы две уйдут на красное и застрянут там – прекращай.

– И почему мне кажется, что тут как раз и есть самое сомнительное?

– Тут все самое сомнительное.

Ожье принялась за второй ряд тумблеров, на этот раз медленней, позволяя стрелке над каждым тумблером успокоиться перед тем, как перейти к следующему. С каждым тумблером усиливалось гудение машин вокруг. Даже по другую сторону зала – да и в самой вакуумной капсуле – на приборах и аппаратах замигали зеленые и красные огни.

– Я уже на полпути, – сообщила Ожье. – Пока все нормально. Судно полетит само по себе?

– Давай не все сразу. Мы подготовим корабль, когда стабилизируем кривизну горловины. У тебя уже мурашки по коже?

– Пока нет.

– А следовало бы.

Ожье щелкнула очередным тумблером и воскликнула:

– Оп! На пятом циферблате стрелка на красном.

– О том я и тревожилась. Верни тумблер в прежнее положение… Стрелка вернулась на зеленое?

– Да, похоже, – ответила Верити, щелкнув тумблером.

– Попробуй снова.

– Все еще на красном. Выключаю, пробую снова. Печально, – произнесла Верити, закусив губу. – И что это значит?

– Что у нас неприятность. Ладно. Оставь эту консоль, иди к следующей. Вон к той, рядом с ящиком для инструментов.

– Ага.

– Теперь переключи красный тумблер справа от монитора и скажи, какие цифры в третьей колонке на экране.

– Пятнадцать запятая семь три, тринадцать запятая ноль четыре, – принялась читать Ожье, стерев рукой пыль с экрана.

– Округляй. Мне точность до десятых не нужна.

– Все между десятью и двадцатью.

– Вот зараза! Стабильности еще нет.

– Мы можем вернуться домой?

– Трудно будет.

Ожье оторвала взгляд от консоли и посмотрела на Скелсгард:

– А если подождать, дела улучшатся?

– Могут. А могут и ухудшиться. Трудно сказать, как долго тоннель будет нестабильным. Несколько часов. Десятки. Или десятки дней.

– Так долго ждать нельзя, особенно если в любой момент угрожают явиться детки. Что ты имела в виду, говоря «трудно будет»? Трудно, но все-таки возможно?

– Одна из нас может вернуться.

– Не понимаю…

– Нужно стабилизировать геометрию ближнего входа в тоннель, а это потребует много энергии. Больше, чем у нас есть сейчас.

– Да не важно. – Ожье пожала плечами. – Пусть тоннель схлопывается после того, как я из него выйду.

– Не так все просто. – Маурия покачала головой. – Слушай, я не хочу читать лекцию по теории гипервакуума…

– Не хочешь – не читай.

Скелсгард улыбнулась:

– В общем, для нас важно, чтобы горловина тоннеля оставалась открытой все время, пока мы движемся к выходу. Плохо, если она закроется, – и вдвое хуже, если закроется резко. Во-первых, мы рискуем потерять тоннель вообще. Со стороны Парижа при закрытии выделится мало энергии. Почти вся она потечет в сторону Фобоса. Представь, что ты растянула резиновую ленту двумя руками и отпустила один конец. Понимаешь, к чему я? Но даже если закрытие не разрушит тоннель, по нему побежит ударная волна. И всю дорогу домой за нами будет гнаться солитон.

– Что такое солитон?

– Самодвижущаяся складка на ковре – но с очень гадким характером.

– Хватит. Это все, что мне хотелось узнать. Теперь скажи, что делать. Можно не допустить, чтобы закрылась горловина?

– Да. После отбытия судна надо понизить мощность до уровня, который генераторы смогут поддерживать до возвращения на Фобос.

– Кажется не слишком сложным.

– Это несложно. Но беда в том, что подобную процедуру мы и не думали автоматизировать. Всегда предполагалось, что тут сидит команда или что можно подождать, пока тоннель не стабилизируется сам.

– Понятно, – спокойно проговорила Ожье. – Ты лучше покажи, что делать.

– С чего бы? Уж извини, но на истфаке этому не учат. Ты лезешь на борт, я контролирую горловину.

– А как насчет детей?

– Раньше они сюда не проникали. Думаю, я в полной безопасности до прибытия спасателей.

– Но это несколько дней!

– Шестьдесят часов, если судно немедленно развернуть и отправить обратно. И если стабильность оптимальная. Если нет – дольше.

– Я тебя здесь не оставлю!

– Ты несешь информацию исключительной важности, а не я. Ничего, продержусь.

– Я потеряла почти все.

– Но ведь ты видела бумаги. И это многого стоит.

Ожье взбежала по лестнице:

– Что нужно для управления горловиной?

– Технически это очень сложная и ответственная процедура.

– Она не может быть настолько уж сложной, иначе ее бы давно автоматизировали. Скелсгард, отвечай!

Та растерянно заморгала:

– Ну, нужно выждать тридцать-сорок секунд после входа и сбросить мощность до десяти процентов.

– Орудуя теми тумблерами, что ты мне уже показала?

– В принципе, да.

– Тут даже ничтожный плебей от истории справится. Ладно, давай готовить корабль. Объяснишь остальное по ходу дела.

– У нас не получится, хоть тресни, – предупредила Скелсгард.

– Вот что я тебе скажу: если ногу не прооперировать, ты ее потеряешь.

– Мне вырастят новую. Я всегда мечтала наведаться в клинику прогров.

– Я бы на твоем месте не надеялась на такое. Особенно если учесть катавасию у нас дома.

– Но я не могу тебе позволить! – упрямилась Скелсгард.

Ожье достала оружие детей и показала Маурии:

– Хочешь, чтобы я этой штукой тебя заставила? Уж поверь, я сумею. А теперь, сестра, давай готовить судно.

В два пополудни дверь пивной распахнулась, и Флойд привычно поднял голову, чтобы посмотреть на вошедших. Эту процедуру он повторил уже полсотни раз с того момента, как в последний раз заказал кофе. Перед ним на столе стояли три пустые кофейные чашки и пивной бокал с пеной на стенках, валялись крошки убогого сэндвича. Еще дождило, вода текла из неисправного слива прямо на дверь пивной. Всякого выходящего или входящего обдавало потоком, но, похоже, не жаловался никто. Даже подошедшая Грета не обратила внимания на дрянную погоду и явно обрадовалась, завидев Флойда.

– Думала, ты уже ушел, – сказала она, отряхивая зонтик.

Ее одежда была мокра, на взъерошенных волосах блестели капельки влаги.

– А я подумал, что лучше придерживаться первоначального плана, – ответил Флойд, убирая плащ с места напротив.

Он не хотел, чтобы кто-нибудь посторонний уселся там и заслонил вид из окна на гостиницу, где остановилась Верити Ожье.

– Честно говоря, у меня уже закралось подозрение, что я пришел не в ту пивную. Что случилось?