Орсон Скотт Кард - Говорящий от Имени Мертвых. Возвращение Эндера

Только Дона Криста еще рассказала ей, что Квара заговорила с сестрой Бебей прямо в классе, при других детях, и зачем. Чтобы рассказать всем, что встретила этого скандально известного жуткого Фаланте Пелос Муэртос, что его зовут Эндрю и он в точности такой плохой и страшный, как рассказывал епископ Перегрино, пожалуй, даже еще хуже, потому что он мучил Грего, пока тот не заплакал. Сестра Бебей была вынуждена попросить Квару замолчать . Вытащить Квару из ее немого мира – это чего-то стоит.

И Ольяду, такой эгоцентричный, такой отстраненный, далекий, теперь светился от возбуждения. Вчера за ужином он только и говорил что о Голосе, просто остановиться не мог. «А вы знаете, он понятия не имел, как переводить деньги. И вы не поверите, какой ужасный у него пароль!.. Я-то думал, компьютеры должны выбрасывать такие слова… Нет, я не могу рассказать вам, это секрет… Я на самом деле учил его, как искать информацию, но, мне кажется, он разбирается в компьютерах, он не идиот. Он говорил, что у него была программа-раб, поэтому он носит сережку в ухе… Он сказал, что я могу заплатить себе, сколько сочту нужным. Мне нечего сейчас покупать, сохраню деньги до тех времен, когда вырасту… Наверное, он очень старый. При мне он вспоминал события, происходившие очень давно. И еще: я думаю, звездный – его родной язык, он так здорово на нем говорит… На Ста Мирах не так уж много людей знают звездный с рождения. Как вы думаете, может, он родился на Земле?»

Квим наконец заорал на него, приказал заткнуться и больше не говорить про этого слугу дьявола, или он попросит епископа изгнать дьявола из Ольяду, поскольку тот явно одержим. Когда же Ольяду улыбнулся и подмигнул ему, Квим вылетел из кухни, убежал из дому и не возвращался до самой ночи.

«Этот Голос мог бы просто жить в моем доме, – подумала Новинья, – он управляет моей семьей, даже когда его нет, а теперь еще сует нос в мои записи. Я этого так не оставлю!

Впрочем, я сама виновата, как обычно. Ведь это я позвала его сюда, заставила покинуть Трондхейм – место, которое он называл домом, где живет его сестра. Это я виновата, что он застрял в жалком городишке на задворках Ста Миров, окруженный оградой, которая все равно не мешает свинксам убивать всех, кого я люблю…»

И сразу же она подумала о Миро, настолько похожем на своего настоящего отца, что просто удивительно, как никто не догадался о прелюбодействе. Подумала и представила, как он лежит на склоне холма, где когда-то лежал Пипо, как свинксы вскрывают его своими кривыми деревянными ножами.

«Они сделают это. Как бы я ни поступила, они все равно это сделают. И даже если нет, скоро настанет день, когда он достаточно повзрослеет, чтобы жениться на Кванде, и тогда мне придется рассказать ему, кто он на самом деле и почему этот брак невозможен. Тогда он поймет, что я заслужила боль, которую причинял мне Кано, что его руку направлял Бог, чтобы покарать за мои грехи.

Господи! Этот Голос заставил меня думать о том, что мне удавалось неделями, порой месяцами, скрывать от самой себя. Сколько времени прошло с тех пор, как я последний раз провела утро, думая о детях? И с надеждой, а не просто так. Как давно я позволяла себе думать о Пипо и Либо? Когда, когда я вспоминала, что верю в Бога, по крайней мере в жестокого, мстительного Бога Ветхого Завета, того, кто с улыбкой стирал с лица земли города, потому что их жители не молились Ему? И даже если Христос хоть чего-то стоит, я все равно не смогу уверовать в Него».

Так прошел день. Работать Новинья толком не смогла, но и прийти к каким-нибудь определенным выводам тоже не сумела.

После обеда в дверь постучал Квим:

– Прости, что беспокою тебя, мама.

– Не страшно. Все равно я сегодня не в форме.

– Я знаю, тебе безразлично, что Ольяду проводит время с этим сатанинским ублюдком, но я думал, что ты должна знать. Квара пошла туда прямо из школы. В его дом.

– Да?

– Или это тоже безразлично тебе, мама? Может быть, ты собираешься откинуть одеяло и позволить ему занять место отца?

Охваченная холодной яростью, Новинья вскочила на ноги и двинулась на него. Мальчик отступил:

– Извини, мама, я так разозлился…

– Все те годы, что я была замужем за вашим отцом, я ни разу не позволяла ему поднять на вас руку. Но если б он не умер, сегодня я попросила бы его задать тебе хорошую порку.

– Ты могла попросить, – надменно ответил Квим, – но я убил бы его раньше, чем он успел бы коснуться меня хоть пальцем. Может быть, тебе нравились его пощечины, но со мной это не пройдет!

Она вовсе не хотела этого делать, но ее рука хлестнула сына по щеке прежде, чем Новинья сообразила, что происходит. Удар не мог получиться особенно сильным, но Квим мгновенно обмяк, заплакал и сел на пол, спиной к матери.

– Прости, прости, – бормотал он сквозь слезы.

Новинья встала на колени рядом с мальчиком и неуклюже погладила его по плечам. Вспомнила, что не обнимала его с тех пор, как он вышел из возраста Грего. «Когда я стала такой холодной? И почему, когда я коснулась его снова, это оказалась пощечина, а не поцелуй?»

– Меня тоже беспокоит то, что происходит, – сказала Новинья.

– Он все ломает, – всхлипнул Квим. – Он пришел, и сразу все начало меняться.

– Ну, если ты об этом, Эстеву, мы не так уж хорошо жили, чтобы отказываться от перемен.

– Это не наш путь. Исповедь, искупление, отпущение грехов – вот необходимая нам перемена.

Новинья в который раз позавидовала вере Квима в способность священников смывать любой грех. «Это оттого, что ты никогда не грешил, сынок, и ничего не знаешь о невозможности искупления».

– Думаю, мне надо поговорить с Голосом.

– И забрать Квару домой?

– Не знаю. Не забывай, он заставил ее разговориться. И я не сказала бы, что он ей нравится. Она о нем еще доброго слова не сказала.

– Тогда почему она пошла в его дом?

– Наверное, чтобы сказать ему какую-то грубость. Тебе придется признать, что по сравнению с ее прежним молчанием это перемена к лучшему.

– Дьявол всегда скрывается за видимостью добрых дел, всегда, но потом…

– Квим, не читай мне лекций по демонологии. Отведи меня к дому Голоса, и я сама разберусь с твоим неверным.

Они шли по тропинке, идущей вдоль берега реки. У водяных змей начался период линьки, и земля под ногами была скользкой от ошметков их разлагающейся кожи. «Так, это валяется мой следующий проект, – подумала Новинья. – Нужно выяснить, что там тикает внутри этих маленьких чудовищ, может быть, тогда я придумаю, как извлечь из них хотя бы крошечную пользу. Или узнаю, как отвадить их отсюда, чтобы берег речки не вонял так омерзительно шесть недель в году. Единственный плюс – кажется, змеиные шкурки удобряют почву, хорошо удобряют, ведь речная трава на местах линьки растет гуще всего. Единственная безобидная, даже приятная туземная форма жизни на Лузитании». Люди приходили сюда, на берег, чтобы полежать на мягком естественном ковре, узкой полоской протянувшемся между тростником и жесткой травой степей. Змеиная кожа, скользкая и вонючая, все же обещала в будущем приятные минуты.