Орсон Скотт Кард - Говорящий от Имени Мертвых. Возвращение Эндера

У меня на плечах груз, в сто раз превышающий ношу Гегемона Питера, и примерно одна десятая его власти. Не говоря уже о том, что, в отличие от Локка, я не гений. Без сомнения, ты, да, впрочем, и все мы, был бы куда счастливее, если бы нами все еще правил Питер. Я только боюсь, что, прежде чем все это закончится, нам понадобится второй Эндер. Никто не хочет ксеноцида, но, если столкновение все-таки произойдет, мы должны быть уверены, что погибнет противная сторона. Когда дело доходит до войны, человек есть человек, а чужак есть чужак. И вся эта болтовня о рамен тает как дым, когда речь заходит о выживании.

Ну что, ты доволен? Веришь ли ты, когда я говорю, что не «поплыла», не стала мягче? Смотри только сам не размякни. И давай свои результаты побыстрее. Немедленно. Люблю. Целую. Бава.

Человек вел их через лес.

Остальные свинксы легко скатывались по пологим склонам, пересекали ручьи, пробирались через густой подлесок. А Человек всю дорогу исполнял некое подобие танца: взлетал до половины ствола на толстые деревья, гладил их, что-то говорил им.

Его товарищи вели себя куда более сдержанно и только изредка присоединялись к нему в его трюках и выходках. Только Мандачува все время оставался рядом с людьми.

– Почему он так себя ведет? – спокойно спросил Эндер.

Мандачува остановился, явно не понимая вопроса. Кванда быстро «перевела» ему:

– Почему Человек карабкается на деревья, гладит их и поет?

– Он поет им о третьей жизни, – ответил наконец Мандачува. – С его стороны это очень грубый поступок. Впрочем, он всегда был глуп и эгоистичен.

Кванда удивленно поглядела на Эндера, потом перевела взгляд на Мандачуву:

– Мне казалось, Человека все очень любят…

– Великая честь, – кивнул Мандачува. – Он очень мудр. – Тут Мандачува ущипнул Эндера за бедро. – Но здесь он дурак. Он думает, ты окажешь ему честь, дашь ему третью жизнь.

– А что такое третья жизнь?

– Дар, который Пипо оставил себе, – ответил Мандачува. Потом пошел быстрее и догнал других свинксов.

– Ты что-нибудь поняла? – обратился Эндер к Кванде.

– До сих пор не могу привыкнуть к тому, как вы задаете им прямые вопросы.

– Ответы только не очень, правда?

– Мандачува зол – это уже что-то. И злится он именно на Пипо – это еще кусочек. Третья жизнь – дар, который Пипо оставил себе. Полагаю, мы отыщем смысл.

– Когда?

– Через двадцать лет. Или через двадцать минут. Ксенология – чертовски увлекательная наука.

Эла тоже все время касалась стволов деревьев, забиралась в подлесок.

– Здесь растет только один вид дерева. И кусты все похожи друг на друга. И лианы на деревьях. Кванда, вы когда-нибудь встречали в лесу другое растение?

– Возможно, я не заметила. Никогда специально не искала. По-моему, нет. А лиана называется мердона. Ею питаются черви масиос, а самих червей едят свинксы. Это мы научили свинксов, как делать съедобными корни мердоны. Еще до амаранта.

– Посмотрите, – сказал Эндер.

Свинксы остановились на краю большой поляны, спиной к людям. Через минуту Эндер, Кванда и Эла подошли к ним и через их головы начали разглядывать залитую лунным светом поляну. Травы нет, земля плотно утоптана. По краям – несколько хижин, а вообще поляна пуста, только посредине поднимается в небо огромное дерево – самое большое, какое только доводилось видеть людям.

Казалось, ствол колышется.

– Да здесь сотни масиос, – прошептала Кванда.

– Не масиос, – поправил Человек.

– Три сотни и еще двадцать, – похвастался Мандачува.

– Маленькие братья, – сообщил Стрелок.

– И маленькие матери, – добавил Чашка.

– И если вы причините им вред, – сказал Листоед, – мы убьем вас, а потом спилим ваши деревья.

– Мы не сделаем им плохого, – покачал головой Эндер.

Свинксы не пытались даже ступить на поляну, они ждали и ждали, пока наконец что-то не зашевелилось у самой большой хижины почти прямо напротив них. Свинкс. Самый большой свинкс, какой только может быть.

– Жена, – пробормотал Мандачува.

– Как ее имя? – поинтересовался Эндер.

Свинксы повернулись и уставились на него.

– Они не говорят нам своих имен, – ответил Листоед.

– Если у них вообще есть имена, – вставил Чашка.

Человек протянул руку, заставил Эндера наклониться и прошептал ему на ухо:

– Эту мы всегда называем Крикуньей. Конечно, когда она не может нас слышать.

Самка посмотрела на них, а затем пропела – другим словом нельзя было назвать музыкальное звучание ее голоса – несколько предложений на языке жен.

– Вы должны идти, – перевел Мандачува. – Голос. Вы.

– Один? – переспросил Эндер. – Я бы хотел взять с собой Кванду и Элу.

Мандачува что-то громко сказал на языке жен. Его речь казалась карканьем по сравнению с мелодичным голосом самки. Крикунья ответила короткой фразой.

– Она говорит: конечно, они могут пойти с тобой, – доложил Мандачува. – Они ведь женщины, не так ли? Она совсем не понимает различий между людьми и малышами. Даже не знает, что они есть.

– И еще кое-что, – вспомнил Эндер. – Мне нужен один из вас как переводчик. Или она говорит на звездном?

Мандачува передал просьбу Эндера. Немедленно последовал краткий ответ, и Мандачуве он явно не понравился. Он не стал переводить. Это сделал Человек.

– Она сказала: вы можете брать с собой любого переводчика, только это должен быть Человек.

– Тогда будешь нашим переводчиком.

– Сначала вам надо посетить место рождений, – сказал Человек. – Тебя пригласили.

Эндер ступил на открытое место и пошел по залитой серебристым светом поляне. Он слышал, как идут за ним Эла и Кванда, как шлепает рядом Человек. Теперь он заметил, что Крикунья на поляне не одна. Несколько лиц выглядывало из дверей хижин.

– Сколько их? – спросил Эндер.

Человек не ответил.

Эндер повернулся к нему:

– Сколько жен живет здесь?

Человек продолжал молчать. И молчал, пока Крикунья не пропела ему что-то громким приказным тоном. Тут он перевел:

– Здесь место рождений, Голос, – мы говорим, только если жена задает вопрос.

Эндер серьезно кивнул и двинулся обратно к лесу, где стояли в ожидании остальные самцы. Кванда и Эла последовали за ним. Он слышал, как Крикунья что-то поет за его спиной. Теперь он понимал, почему самцы прозвали ее так, – ее голос разве что не валил деревья. Человек догнал Эндера и схватил его за брюки:

– Она спрашивает, почему ты уходишь? Тебе никто не разрешал уходить. Она очень сердится.

– Скажи ей, что я пришел сюда не приказывать и не получать приказы. Если она не станет обращаться со мной как с равным, я не буду обращаться с ней как с равной.