Уильям Гибсон - Периферийные устройства

В конце лестницы Флинн обернулась на рободевушку и увидела, что та выпустила по щекам еще пару паучьих глаз, чтобы внимательнее за ней следить. И Даэдра, и мужик с балкона молчали. У Даэдры лицо было такое, будто ей до смерти скучно. Они миновали открытый двор под догорающим ненастным небом и вошли во что-то вроде узкого доисторического меговского атриума: четыре этажа камер, свод из маленьких стеклянных окошек в металлическом переплете. Там, где они шли, загорался свет – узкие полосы под решетками в дверях камер. Флинн догадывалась, что все это современное. Рободевушки подвели их к двум беленым каменным креслам – совсем простым, как из детских кубиков, только гораздо больше, – и усадили. Лицом в одну сторону, на расстоянии примерно шесть футов друг от друга. Что-то жесткое коснулось запястий, и Флинн, опустив глаза, увидела, что прикована к каменным подлокотникам ржавыми железными наручниками, отполированными до бурого там, где соприкасаются с руками, будто они тут уже сто лет. От этого у нее возникло чувство, что сейчас войдет Пиккет. После всего, что произошло, она бы нисколько не удивилась.

Сквозь ткань платья камень был очень холодным.

– Мы кое-кого ждем. – Мужик с балкона обращался к ней. Он, видимо, вполне оправился от того, что хотел сделать с ним Коннер. По крайней мере физически.

– Зачем? – спросила она, не рассчитывая на ответ.

– Он хочет видеть, как ты умрешь, – сказал мужик с балкона, внимательно наблюдая за ее лицом. – Не твоя перифераль. Ты. И очень скоро. Там, где ты сейчас, в собственном теле, при атаке дронов. Ваша штаб-квартира окружена правительственными силами безопасности. Атака начнется с минуты на минуту.

– Кто он? – спросила Флинн. Ничего другого ей в голову не пришло.

– Лондонский поминарий, – ответила Даэдра. – Он вынужден был задержаться, чтобы выслушать мое похвальное слово.

– Кому?

– Аэлите, – сказала Даэдра.

Флинн вспомнила перифераль и смущенную актрису.

– Вам не удалось сорвать наш праздник, если такова была ваша цель, – продолжала Даэдра.

– Мы просто хотели вас увидеть.

– Правда? – Даэдра шагнула ближе.

Флинн перевела взгляд с нее на мужчину и будто вновь оказалась перед балконом пятьдесят седьмого этажа, когда этот гад поцеловал женщину в ушко. «Сюрприз», – сказал он. Точно сказал. И Флинн увидела, как голова эсэсовца разлетается от выстрела – кровавый туман вперемешку с горизонтально летящим снегом. Только это все были пиксели, не настоящая Франция. Мужик с балкона смотрел на нее так, будто они одни в целом свете и для него нет ничего важнее. И он не был каким-то там флоридским бухгалтером.

«Сохраняй спокойствие», – проскрежетало в костях – не голос, а ветер над холодным сухим кряжем. Флинн передернуло.

Мужик улыбнулся, думая, что напугал ее своим взглядом.

Флинн глянула на Уилфа, не зная, что сказать, потом снова на чувака с балкона.

– Тебе не обязательно убивать всех, – сказала она.

– Вот как? – Ее слова его явно позабавили.

– Все дело во мне. Я видела, как ты запер ее на балконе.

– Именно.

– Больше никто не видел.

Он поднял брови.

– Допустим, я вернусь. Выйду наружу, на парковку. Тогда тебе незачем будет убивать всех.

Он, видимо, удивился. Нахмурился, как будто обдумывает предложение. Поднял брови и с улыбкой сказал:

– Нет.

– Почему?

– Потому что ты у нас в руках. Там и здесь. Скоро тебя убьют, и очень дорогая игрушка, в которой ты сейчас, останется мне на память об этом нелепом эпизоде.

– Ты – грязный подонок, – сказал Уилф. Не сердито, а так, будто только сейчас это понял и удивляется своему открытию.

– Ты забываешь, что присутствуешь здесь не виртуально, – бодро сказал мужчина Уилфу. – В отличие от своей подружки, ты можешь умереть здесь. И умрешь. Я оставлю тебя с этими устройствами, поручив им избить тебя почти до смерти, вылечить с помощью «медичи», избить снова. Откачать. И так столько раз, сколько получится.

Флинн видела, как Уилф невольно покосился на рободевушек. И как те выпустили еще по два паучьих глаза, глядя на него в упор.

Недертон решил, что не надо смотреть на митикоид, и чуть шевельнул руками в железных наручниках, которые выглядели так, будто ввинчены в гранитные подлокотники несколько столетий назад, хотя он не сомневался, что они сделаны ассемблерами и что ассемблеры на время придали им гибкость, чтобы обхватить его запястья. Однако в данную минуту наручники были совершенно твердые.

Бородатый только что пообещал, что митикоиды изобьют его почти до смерти, а он думает про ассемблеры и про новодел. Может быть, нашел свое диссоциативное состояние. А может, у него сейчас начнется истерика. Недертон глянул на Даэдру. Она посмотрела на него в ответ, словно не видя, затем подняла глаза к стеклянному потолку четырьмя этажами выше. И зевнула. Просто зевнула, не демонстративно. Недертон тоже глянул на потолок и вспомнил платье, которое было на Тлен, как сейчас казалось, годы назад. Из нынешней ситуации Тлен виделась на удивление нормальной. Обычная соседская девушка.

– Очень надеюсь, Хамед, что у тебя все окончательно готово, – произнес благозвучный, но несколько усталый голос.

Недертон, опустив взгляд, увидел выходящего с лестницы высокого, очень крепкого старика в полном чипсайдском косплее: длинном плаще с пелериной и с цилиндром в руках.

– Новозеландцы, на мой взгляд, слегка пережали, – заметил бородатый.

– Добрый вечер, Даэдра, – сказал незнакомец. – Ты говорила прекрасно. Твой рассказ об усопшей растрогал меня почти до слез.

– Спасибо, сэр Генри, – ответила Даэдра.

– Сэр Генри Фишбурн, – выпалил Недертон, вспомнив, как зовут поминария Сити, и тут же пожалел о своих словах.

Поминарий уставился на него.

– Представлять не буду, – сказал бородатый.

– Разумеется, – ответил поминарий и повернулся к Флинн. – А это, как я понимаю, та молодая особа, о которой шла речь, пусть и присутствующая виртуально.

– Да, – ответил мужчина.

– Какая-то она помятая, Хамед, – заметил поминарий. – У нас у всех был трудный день. Мне надо торопиться. И я должен иметь возможность подтвердить нашим инвесторам, что все благополучно завершилось.

– Вы – аль-Хабиб, – сказал Недертон бородатому, все еще не вполне в это веря. – Главный мусорщик.

Поминарий глянул на него:

– Этот субъект мне совершенно не нравится. Боюсь, Хамед, вы отнеслись к своим сегодняшним обязанностям несколько халатно.

– Его я тоже убью.

Поминарий вздохнул:

– Извините мое нетерпение, я сильно утомился. – Он глянул на Даэдру. – Только что мило поболтал с твоим отцом. Очень приятный собеседник.

– Если вы можете выглядеть как главный мусорщик, а можете – как сейчас, почему просто не сменили внешность, когда стало ясно, что вас видели? – спросил Недертон бородатого.