Грег Бир - Город в конце времен

– Отнюдь, – сказал Полибибл. – Среди Эйдолонов любая вещь, любое событие обладает смыслом, порой и не одним. Моему основному, более великому «я» были ведомы отличительные особенности тех изменений, которым со временем предстояло произойти в Хаосе – я говорю о его постепенной редукции, стягивании. Сейчас маяк указывает как раз на ту точку, куда нам надо попасть. Направление луча выправилось. Присядь-ка.

Он похлопал грунт возле себя.

Джебрасси переводил взгляд с эпитома на Гентуна, стараясь контролировать свой неуемный гнев. Неужели все его предшественники были обречены с самого начала? Неужели их приносили в жертву, чтобы отвлечь врага, устроить дымовую завесу, подготовить плацдарм для будущего, в котором преуспеют лишь немногие избранные?

Невероятным усилием воли Джебрасси заставил себя сесть и, уронив подбородок на грудь, уставился на черную пыль и колючие, древние камни.

– Путь, которым мы идем, – сказал Полибибл, – соответствует наиболее оптимальной версии, которую мне удалось извлечь из всех историй. Обратись к своим проклюнувшимся способностям – подумай об Ишанаксаде, о том, как она совершала то же самое странствие. Подумай о ее давнем самопожертвовании, чтобы дела вновь пошли, как полагается.

– Вы заставили нас разыскать эти истории, затем взять их с собой. Вы хотели, чтобы мы нашли единственный правильный вариант, перепробовав все остальные . Лишь оттого, что сами потеряли истину. Всему виной ваша небрежность!

– Про небрежность не отрицаю, – скромно признал Полибибл. – Однако сбор информации о прошлом – даже если бы удалось все сохранить на протяжении десятков триллионов лет – упаковать эти сведения в микрокосм… нет, на эту задачу ушло бы куда больше времени и усилий, нежели на создание и анализ Вавилона, – если смотреть с практической точки зрения. Более того, даже если бы мы пошли на этот выбор, то сохранение одной-единственной истории – пусть в нескольких сомнительных вариантах – вряд ли оказалось бы достаточным для зарождения нового космоса. Нет, этого не хватило бы для соблазнения и отвлечения Мнемозины, для пробуждения Спящего.

– «Спящего»? – Гентун сел напротив эпитома и юноши. – Эта идея давно устарела. Предполагается, что Спящий умер в конце первого творения.

– Отец муз, – задумчиво кивнул Полибибл. – Брахма, как его некогда именовали. Нет, он не умер. Ему просто скучно, – а посему он спит.

– Галиматья какая-то, – проворчал Джебрасси, борясь с брезжащим пониманием. Ему совсем не хотелось отвлекаться на новые рассказы, которые могли затупить чувство гнева.

Где-то там находится Тиадба. Наверное, они никогда ее не найдут…

Однако Полибибл по-прежнему брызгал знанием, и на этот раз их задела эмоция, исходящая непосредственно от Великого Эйдолона.

Ишанаксада.

Джебрасси с Гентуном переглянулись: подобного они не испытывали за всю свою жизнь – печаль представителя древнего племени или рядового Ремонтника не шла в сравнение с чувством утраты и предательства, которое разрасталось, зрело, смягчалось и обострялось одновременно среди тысяч миллионов эпитомов и ангелинов, от вершины Разбитой Башни до самого ее цоколя… на протяжении полумиллиона лет.

– Ратуш-Князья. Они изменили настройку маяка. Предали вас… – промолвил Гентун.

– Они предали мою дочь, – прошептал Полибибл, отводя глаза в сторону, словно прячась от своего отражения. – Возможно, мы все предали ее. О, что довелось ей пережить! – пока она скрывалась, ждала все это время. Или хуже того – она могла угодить в плен…

– Если вам известны все повествования, то ведомы и все окончания, – сказал Джебрасси. – Какое из них верно?

– У любой истории гораздо больше развязок, нежели зачинов, – ответил Полибибл. – Самые лучшие повести начинаются посредине, затем возвращаются к началу, после чего переходят к концу, которого никто не мог предвидеть. Порой, когда возвращаешься к середине, история меняется вновь. По крайней мере, так было в эпоху моей юности.

Его голос действовал гипнотически. Перед глазами слушателей возникла кружащаяся матрица фатумов, в глуби которой таилась крошечная и неясная фигурка, от которой почти не осталось воспоминаний за несметное количество веков.

– Ратуш-Князья, – напомнил Хранитель. В его устах это слово прозвучало как ругательство.

– Они сговорились отправить Ишанаксаду в тайное странствие, не поставив вас в известность, – сказал Джебрасси. – Но почему?

Гентун молитвенным жестом сложил ладони.

– Ишанаксада предложила себя, чтобы спасти Библиотекаря. Она унесла ключ к самому полному Вавилону, созданному в Разбитой Башне.

– Да, это похоже на правду, – кивнул Полибибл. – Какими бы ни были наши разногласия, Астианакс и все прочие Ратуш-Князья были в курсе…

– …что если все составные части завершенного Вавилона собрать вместе, то остатки старого космоса распадутся. – Неожиданно Гентун сообразил, что сведения исходили вовсе не от Полибибла – это был фрагмент образа, который Астианакс вложил в его сознание. – Предполагалось, что музы, вернее, то, что от них осталось, возродятся, чтобы провести аудит величайшего хранилища историй – всех возможных историй… и всего возможного бреда.

– Как бессмыслица, так и внятное повествование необходимы для любого акта творения, хотя – как и везде – доля абсурда всегда преобладает, – мрачно ответствовал эпитом и поднялся на ноги. – Моя дочь принесла себя в жертву, в то время как все остальные желали увидеть крах моего незаконченного проекта.

– Великие Эйдолоны стремились провести оставшуюся им жизнь, забившись в Кальпу, предаваясь развлечениям, погрузившись в декадентскую скуку в условиях экстраординарного комфорта… Они желали, чтобы это продолжалось вечно . – Гентун вскочил, потрясая кулаками. – И вы решили запустить механизм создания нового творения! Чтобы нам всем пришел конец!

Полибибл на них даже не смотрел. Он выглядел ребенком, не осознающим своей вины, – невероятно древним ребенком.

– Я на это рассчитывал.

– Эйдолоны позволили Ишанаксаде отправиться в Хаос, – пробормотал Джебрасси. – Зная, что Натараджа погибла…

– Ратуш-Князья вступили в сговор с Тифоном, – подвел черту Полибибл. – Они всех нас предали. Но это не означает, что мы потерпели неудачу. Никоим образом.

Воздух стал спертым и неприятным. Словно молчаливо соглашаясь с тем, что в разговоре следует сделать паузу, они загерметизировали шлемы, готовясь выдвигаться вперед.

Уже на ходу Джебрасси поинтересовался:

– Что же это за Тифон, с которым можно договариваться о сделках?

– Знать не дано, о юноша, – ответил Полибибл. – С другой стороны, Кальпа должна была пасть в давние времена, однако этого не случилось.