Грег Бир - Город в конце времен

– Вы все отлично знали… и тем не менее не запретили мне отправлять пилигримов… – Гентун стал черно-зеленым от гнева. Он не мог подобрать слов.

Полибибл озирался по сторонам, разглядывая меняющийся ландшафт.

– Дочь унесла в Натараджу критически важные части моих творений… Подальше от генераторов реальности. Иного выбора не оставалось. Впрочем, прежде чем уйти, она попросила нас обоих – Астианакса и Библиотекаря – объединиться и сообща создать вид человека настолько древнего, насколько это было в наших силах, употребив для этого первородную материю. Она сказала, что заботу о воспитании этого племени следует поручить Ремонтникам. И лишь мне одному она посоветовала создать сум-бегунки, заполнить их, прибегнув к самым изощренным, тончайшим шенянским технологиям, с которыми не сравнятся даже генераторы реальности или вот эти доспехи. Да, мне одному она поручила вложить фрагментированный Вавилон в сум-бегунки – своего рода запасной план, – выслать их к началу времен, чтобы они перешептывались друг с другом, объединяя тех, кто к ним прикасался… Так Ишанаксада стала матерью древнего племени. И матерью сновидцев.

– Пожалуй, это действительно величайшая из историй, – нехотя признал Гентун. – Получается, она оставила Кальпу, оставила Сангмера… всех, кого любила. И ей казалось, что она служит им, даже когда предавала.

– А что с Сангмером? – спросил Джебрасси. – Он догадался? Сумел ее отыскать? С ним-то что сталось?

– Эту историю, юноша, мы проживаем прямо сейчас. Мы – своеобразное эхо этого повествования, через нас оно обретает плоть и кровь; есть шансы, что мы пробудим его. А когда все закончится, мы двинемся дальше по своей линии судьбы – или встретимся с весьма неожиданной концовкой.

Джинни прошла под оцепенелым взором внутреннего кольца гигантов, и ей почудилось, будто она чего-то лишилась. Ее защитный пузырь как бы истончился, да и дышать стало труднее. Камень больше не указывал в каком-то четко определенном направлении: вместо этого он сначала потянул в одну сторону, тут же дернул назад, сменил курс – его настойчивость ослабевала, и девушка замерла, подобно очередному истукану, в прямой видимости от входа в ущелье.

Камень не хотел больше служить проводником. Вывод напрашивался один: или она сошла с курса, либо двигалась чрезмерно быстро… короче говоря, очутилась в месте, где защиты камня недостаточно.

Зачем же он ее сюда тащил?

Джинни осмотрелась. В воздухе витали хлопья сажи, особенно заметные на фоне опалесцирующей горы льда, подвешенной вверх ногами над долиной. В полной тишине из грунта быстро вырастали иглы голубого сапфира. От неподвижности и напряжения заныла шея. Иглы приняли облик колонн по периметру долины, будто хотели сформировать клетку вокруг Фальш-Города, центрального нефритового комплекса. Туман осел на скалистых гребнях и уплотнился: он походил на облака, которые она видела дома, – если у нее вообще был дом. Если она вообще жила на свете, если хоть какое-то из ее воспоминаний можно было назвать реальным…

Здесь, в долине, ледяная гора и голубые колонны обладали красотой, в которой читалось больше от Земли, чем от Хаоса. Подвешенная гора смахивала на исполинский айсберг, а может, и на Альпы – только перевернутые. Как странно, что нечто невозможное теперь выглядело убедительным и его окружали вещи всего лишь маловероятные.

Усталость возрастала с каждой минутой; Джинни прилегла на неровную податливость внутренней стенки пузыря, однако глаза не закрывались. Нет, она не могла заснуть – после ухода со склада Бидвелла сон к ней не шел.

Да, но что если она сумеет заснуть – если удастся увидеть сон, – и поймет, что ее визитерша, ее второе «я», уже очутилась в призрачном зеленом городе… стало быть, тоже оказалась в ошибочном месте.

Их обеих сбили с пути.

Обеих предали.

Джинни подумала про ужасного коротышку и его гнусные намеки. Перед тем, как уйти, она не переговорила ни с Джеком, ни с Бидвеллом. Ни с Даниэлем. Отсюда вопрос: что бы они ей сказали?

Наверное, посоветовали бы подождать. Что ж, именно это она и сделает, раз уж выбора нет: уляжется чуть выше дна долины, в окружении скал и парализованных гигантов, под перевернутой ледяной горой, подвешенной в воздухе и готовой рухнуть в любую секунду, – да, и примется ждать. Останется здесь навсегда, если потребуется, все больше и больше наливаясь покоем, пока ее не унесет ветер, подхватив кусочком невесомой сажи…

Минутка отдыха затянулась. Джинни попробовала перекатиться на живот и обнаружила, что пузырь стянулся, – да так, что не пошевелиться. Она лежала лицом вверх, уставившись на ледяную громаду, которая частично блокировала огненную дугу. Что касается самого огня, то он принял закатный оттенок, мрак внутри разбавился до серо-пурпурного. Морщинистое небо за горой медленно затягивалось голубым туманом и облаками с изумительной золотой окантовкой. Небеса – и те стягивались вместе.

Пугающее и прекрасное зрелище.

Все, что до сих пор доводилось видеть девушке, было попросту страшным и уродливым.

– Что-то новое грядет… – пролепетала она немеющими губами.

Хотя на деле надвигающееся нечто было невероятно старым.

Все трое – Джебрасси, Гентун и эпитом Библиотекаря – одновременно заметили бледный свет по центру долины.

Они отмахали множество миль, порой приближаясь к внутреннему поясу так называемых Мертвых Богов, которые смотрели друг на друга, выстроившись на противоположных сторонах неровного ущелья. Их лики, казалось, застыли в спокойной, раздумчивой наглости, отшлифованной за триллионы лет целеустремленного разума, который управляет любой эволюцией, – вереница образов и форм, обольстительно непостижимых, омерзительных и прекрасных одновременно, подобно множеству морских чудищ, выложенных на необъятном, вечном рифе.

– Они когда-нибудь оживут? – спросил Гентун.

Полибибл собрался было ответить, как вдруг…

– Хватит уже. Нет времени на лекции или пресловутые утечки знания, – жестко заявил Джебрасси. – Марш вперед!

Эпитом выслушал приказание с терпеливым юмором.

– Время действительно укоротилось. Однако в этой долине чужое время не будет течь с той же скоростью, не говоря уже про те же мгновения. Это ведь Кутерьма. Каждый проход, каждые врата направляют тех, кто их минует, на иную дорожку, ведущую к центру.

– Я думал, осталось лишь два фатума, – нахмурился Гентун.

– Что касается фатумов, то это верное замечание, – однако в Кутерьме пути закручены так, что выглядят параллельными. Можно запросто перепрыгивать с одной дорожки на другую – но они одинаковы, принадлежат все той же спирали. Во многих регионах Хаоса правила, относящиеся к крошечному, было предписано распространить в неизмеримо большем масштабе. Скажем, надо провернуться дважды, чтобы оказаться смотрящим в том же направлении. А здесь дела еще более запутаны. Например, можно оглянуться, увидеть обратный путь, – однако, если просто реверсировать курс, то мы потерпим безусловное поражение.