Грег Бир - Город в конце времен

– Я вот только что потерял, ожидая у вас в приемной. Так и сидел, переворачивал страницы. Никто, похоже, даже внимания не обратил.

Джек кивнул в сторону кресла, на спинке которого висела его куртка. Из внутреннего кармашка выглядывала газета.

– Понятно… – Ярким фонариком размером с толстый карандаш она по очереди посветила ему в зрачки. – Телефонный номер?

– Пардон?

– Ваш телефонный номер, для вызова на обследование.

Он продиктовал ей телефон Берка, и Санглосс, записывая цифры, сказала:

– Я попрошу доктора Линдблома помочь устроить вас в «Харборвью». А вы не кочевряжьтесь, ладно? Если не для себя самого, так ради меня туда сходите. Договорились?

Джек торжественно кивнул, но в глаза смотреть избегал.

Санглосс потрясла языковым шпателем.

– Откройте рот пошире.

Когда он потерял способность изъясняться, если не считать мычания, она добавила:

– А я вас помню. Недели три назад… Никто не жаловался, что вы подбрасываете живых крыс?

– М-м-м… – ответил Джек.

Доктор вытащила шпатель, он зажал губы двумя пальцами, оттянул и отпустил. Раздался чмокающий звук. Юноша улыбнулся.

– Бывает иногда… Вообще-то они крысы специальные, дрессированные. Я просто показываю, как с ними можно работать.

– А с чем еще вы работаете? Я про зверушек.

– Раньше котенком жонглировал.

– Серьезно? А почему перестали?

– Он вырос. Пришлось подарить… Кошками вообще трудно жонглировать, они этого не любят – тот котенок был особенный. А еще у меня была змея. Вот это серьезная работа.

– Охотно верю. – Санглосс внесла еще пометки.

Джек клацнул челюстями.

– Ну и… что со мной?

– Пока что ничего в глаза не бросается, – ответила она. – Заведите себе блокнотик. Записывайте каждый эпизод – когда что произошло, ощущения, общий фон… все, что сможете припомнить. У вас в «Харборвью» этот блокнот попросят.

– Хорошо.

– И перестаньте подбрасывать крыс, ладно? По крайней мере, пока не разберемся, что у вас к чему.

Доктор Санглосс дождалась окончания приемных часов и попрощалась с младшим медперсоналом. Она заперла двери, выключила отопление, проверила краны в туалетах и лаборатории, бегло осмотрела все замки и видеокамеры в аптеке и с минуту постояла, окидывая взглядом вестибюль. Клиника обслуживала самых разных пациентов – не всех можно назвать ответственными людьми.

В помещении тихо. Пустынна и улица за окнами с полуспущенными жалюзи. Где-то через щель посвистывает ветер. Здание старое, сквозняк на сквозняке.

Через коридор она добралась до своего небольшого офиса, заполнила кое-какие учетные карточки, открыла нижний ящик стола. Опустив туда руку за мобильником, она спиной ощутила холодок – странно, потому как старый бойлерный котел едва-едва успел погаснуть, закончив раздавать тепло.

Да, чувство настолько необычное, что она едва не открыла книгу, которую дал ей Конан Артур Бидвелл – потребовав, впрочем, никогда ее не читать и даже не брать в руки надолго. Бидвелл – старик со странностями, однако умеет быть убедительным. А еще он оплатил все счета по задолженностям клиники.

За пять лет.

Сегодня четвертая годовщина их первой встречи на зеленом складе у Южного порта. Зеленый склад, зеленая кожаная обложка старой книжицы, наполовину спрятанной на металлическом стеллаже, под справочниками и медицинскими журналами.

Доктор задумчиво уставилась на небольшой, потрескавшийся кожаный корешок, где из всех обозначений или слов имелись только выдавленные цифры – 1298. То ли порядковый номер, то ли дата.

Почему запрещалось читать эту книгу и что из нее можно узнать?

Тряхнув головой, доктор Санглосс вырвалась из колдовской притягательности книги и набрала номер на своем мобильнике. Ответила женщина.

– Эллен? Это Мириам. Я осмотрела твоего юного протеже. Сомнений нет. Его адрес, конечно же, у тебя записан?.. Нет-нет, дорогая, никаких намеков я не делаю… Да, у нас у всех взыграют материнские чувства, как только мы его увидим… Передай от меня привет ведьмам. Боюсь, сегодня мне не успеть, да и как бы не перепугать твоего бедняжку. Расскажешь потом, какой они вынесут вердикт.

ВАЛЛИНГФОРД

Окна в гостиной были занавешены клеенкой и обклеены бумагой. Кто-то – возможно, сам владелец, еще годами раньше – пробовал сделать капремонт, да так и забросил это дело. Дранка содрана, штукатурка сбита со стен, электропроводка – старинная, еще в бумажной изоляции – свернута в мятые, рваные бунты. Крыша протекает, от воды покоробился, вздулся паркет, да и подвал затопило чуть ли не по щиколотку.

Похоже, дом заброшен достаточно давно, бомж успел облюбовать его и устроиться с более или менее убогими удобствами – без отопления, света – ничего, кроме работающего водопровода, оставленного для нужд садовников, которые уже не приходили. Бомж добавил некоторую мебель, да еще матрас, как-то ночью из последних сил затащив эти нехитрые вещи…

Наконец Даниэль решил, что в состоянии встать, не выдав при этом фонтан рвоты – впервые за несколько дней, – и вновь обшарил дом.

На этот раз…

В ванной на втором этаже, в дырке за раковиной, он обнаружил картонную упаковку из-под блока сигарет, перетянутую бечевкой. Он развязал узел и попытался вытряхнуть содержимое. На треснутый кафель упал потрепанный бумажник; из-под пожелтевшего пластикового окошка выглядывал краешек водительского удостоверения. Фотография подтвердила, что данное тело в свое время принадлежало человеку по имени Чарлз Грейнджер, тридцати двух лет на момент выдачи документа. После очередного встряхивания картонка поделилась несколькими исписанными листками, черным фломастером и огрызком карандаша.

Маленький, плотный серый ящичек, приклеенный скотчем к днищу, выпал последним – и Даниэль сразу понял, что именно он-то и был предметом поисков.

Его сум-бегунок. Камень из какого-то времени.

Ящичек был прежним, с той же самой рельефной печатью на крышке: пересекающиеся кольца или обручи, опоясывающие крест. Какими судьбами, спрашивается? Очередная точка соприкосновения между Даниэлем и Чарлзом Грейнджером? Он не стал его открывать – еще не время. Тихонько насвистывая, он сунул ящичек себе в карман и принялся ворошить бумаги. Какие-то непонятные закорючки, странные символы – почерк жуткий, хотя в некотором роде знакомый.

Слишком близкое попадание. Страшное дело…

Где он сейчас, этот Грейнджер, предыдущий владелец сего тела-развалюхи – потерян, оттолкнут, выброшен из гнезда? Очередная жертва. Да, и как насчет остальных прядей, всех тех мировых линий, которые он пересек – мириад плотно стянутых, канатом перевитых судеб между Даниэлем Патриком Айрмонком и вот этим ?