Гарри Гаррисон - Пришельцы, дары приносящие (сборник)

– Куда ты меня затащил? – тяжело вздохнул я. – На Кони-Айленд не похоже совершенно.

– Тосол, ты позор нашей армии! – упрекнул Сардж. – Гуляешь по раю, снимаешь пенки с божественной амброзии и при этом думаешь только о прокисшем пиве.

Он зачерпнул воды и плеснул в меня, прямо в рот попал.

Мой приятель-сержант – большой любитель подурачиться. Однако нам тут нравилось, как говорится, без дураков. Место просто обалденное: узкий пляжик, ярко-синяя водица, и мы у самого бережка. Сразу за полоской песка вздымаются известняковые утесы, а наверху – такое впечатление, будто в целой миле, – видны зеленые деревья. Все остальное – это небо с огнедышащим красным шаром средиземноморского солнца, белые яхты и люди: кто-то плещется в воде, кто-то загорает в шезлонге.

Позади нас вдруг заревело и затрещало, и мимо промчалась мощная моторка с водным лыжником на буксире. Мы повернулись взглянуть.

– Стеклотканевый корпус, – констатировал я. – Мощность двигателя…

– А ну-ка, вылазь из ремонтной ямы, – проворчал Сардж. – И прибереги свою техническую эрудицию до возвращения к дружкам, героям тыловой службы. Ты лучше не на моторку гляди, а на ту, кого она тащит. Любоваться такими цыпочками – вот для чего ты приплыл на Капри.

Как всегда, Сардж был прав. Буксирный трос заканчивался деревяшкой, за которую держалась обалденная штучка, – таких я прежде видывал разве что на туристических постерах. Красотка махала свободной рукой, отклонившись назад; она словно родилась на водных лыжах. И вся покрыта золотым загаром – бикини общей площадью с мой погон не в счет. Вот она промчалась мимо, и нашим глазам открылся ее тыл, – клянусь, он ничем не уступал фронту!

Толком полюбоваться ею помешала волна от лодки – захлестнула, диверсантка, меня с головой.

Я вынырнул и увидел оседлавшего волну Сарджа, этот ловкач вовремя подпрыгнул и не только не окунулся, а даже не упустил девицу из виду. Глаза у него пламенели, как два сопла при форсаже, и я понял: начинается боевая работа.

– Ну, вот ты и принял морскую ванну, – сказал он. – Теперь на берег, и приступаем к операции. Хочу показать тебе, что такое настоящий европейский стиль.

Я на это ничего не ответил, только голову наклонил, чтобы лучше слышать, и приготовился мотать на ус. Если Сардж взял серьезный тон, можно не сомневаться: он за свои слова отвечает. В армии он служит со времен Пёрл-Харбора, а я в том году только на свет народился. Чего он об армии не знает, того в ее истории еще просто не было. А уж о девушках ему известно такое – послушаешь, и кровяное давление подскочит, и побежишь искать холодный душ.

Был один шанс на миллион, что мы одновременно уйдем в краткосрочный отпуск и окажемся в поезде на пути из Германии в Италию. О последней я не знал ничегошеньки, и, когда сержант предложил махнуть на Капри, я ответил: «Да запросто».

«В Европе женщины совсем не такие, как у нас, – кивнул он на пляж, когда наш паром приближался к берегу. – Они неприступны с виду, расчетливы, красивы и под завязку заряжены тайными страстями. И на дух не переносят неотесанных американцев. Да, они в курсе, что у нас большущие корабли, быстрейшие самолеты и крутейшее телевидение, но на все на это им совершенно наплевать. Европейская женщина верит в любовь и романтику. Она отлично знает, что у нее есть и чего ты от нее хочешь. Так что, если все делать правильно, никто не останется разочарованным».

– Мы что, на другом пляже? – удивился я, загребая к берегу. – Заходили вроде не здесь.

– Конечно не здесь. Мы заходили на общественном пляже, там сплошное жлобье и солдатня. А высадимся на пляже частном, его посещают все больше богатенькие и красивенькие. Никогда не соглашайся на второй сорт!

Мы вышли из воды и сбросили ласты. Уй, как больно по камням шагать! Пляж был пуст, если не считать нескольких детишек; все взрослые расположились наверху, в солярии, в шезлонгах.

– Ага! – легонько пихнул меня локтем в бок Сардж, точно стенобитная машина саданула по ребрам. – Надувной матрас видишь? А на нем она, впитывает солнышко. Спорим, это француженка?

Я напряг зрение – и в очках-то вижу не ахти – и обнаружил бикини (почти ничего не скрывающее), длинные ноги (одна закинута на другую), осиную талию (и это при полных тугих бедрах) и живот (плоский и твердый). Остальное тоже вполне тянуло на первый сорт, но разглядеть все подробности не удавалось – эта сплошная нагота в сочетании с маслом для загара буквально слепила.

Я то и дело оступался на камнях, дыхалка тоже сбоила. То ли дело Сардж – он вышагивал, точно петух на птичьем дворе. Перед тем как зайти на цель, дал мне последний совет:

– Смотри и учись. И ни на секунду не забывай, что этот плюгавый островок – туристическая Мекка Европы. Девчонка может быть откуда угодно родом, но что-то мне подсказывает: она француженка. У нее есть стиль!

Мы приблизились и как бы ненароком остановились. Сардж напустил на себя ужас какой скучающий вид – только что не зевал. Заговорил было со мной и – надо же! – лишь сейчас заметил милашку. И бесцеремонно обратился к ней, словно не хотел, чтобы она расстраивалась из-за недостатка мужского внимания:

– Tiens! Je suis content, belle plage… [31]

Когда на женщине темные очки, сложно угадать, смотрит она на тебя или нет. Но если она отворачивается, тут уже ясно: не смотрит. От нее веяло холодом – я бы не удивился, увидев иней от ее дыхания. Захотелось срочно найти укрытие – где тут ближайший мокрый валун?

Однако Сардж моих страхов не разделял. Повел рукой вокруг, словно красота ландшафта и впрямь была единственной причиной его задержки, и пошел дальше. Я, кривясь от боли, запрыгал по раскаленным камням вдогонку.

– Не француженка, – заключил мой приятель. – Тут никаких сомнений. Но она из романоязычной страны, и не спорь. Испанка. Может быть, дочка миллионера. Пойдем выпьем эспрессо.

В солярии был бар, и там Сардж заказал нам по стаканчику пережженного кофе. Мы стояли и глотали эту бурду и глядели, как девица сдувает матрас. Когда она опустилась на колени, чтобы свернуть его в рулончик, мы расступились из гуманных соображений – иначе паренек, дергавший рукоятки кофемашины и пытавшийся заглянуть нам через плечо, повредил бы себе шею.

Девушке пришлось идти мимо нас, и высокие каблуки пляжных сандалий превратили ее продвижение в медленный танец – ах, как восхитительно покачивалась она, перенося свой вес с пятки на носок!

– Muy bien, la playa en el sol, ‘ey chiquita… [32]– произнес Сардж низким, грудным, гипнотическим голосом.

Она не сбилась с умопомрачительного шага и даже не покосилась на моего товарища, но чуть искривила рот, будто от дрянного привкуса. Сардж облизал взглядом все детали удаляющейся анатомии и улыбнулся.