Роберт Шекли - Лабиринт Минотавра (сборник)

С тем она и убежала. Извинилась, отправилась в ванную и, заперев дверь, включила в мозгу самозащитную автоаналитическую систему, которой боги и богини наделяются еще до рождения и которая всегда рада помочь им вернуться на уготованный им путь, не отвлекаясь на скоротечные завихрения любви и ненависти.

– Самозащитная автоаналитическая система включена.

– Произошла внезапная смена чувств как по направленности, так и по интенсивности. Можешь ты определить, не вселился ли кто-то другой в мой мозг?

– Нет, – сообщило устройство. – Это твои собственные чувства.

– Но как это может быть? Что могло случиться буквально за одно мгновение?

– Тебя поразила стрела Купидона, вот и все.

– О нет! – вскричала Меллисента. – Только не этот проклятый Купидон!

– Он самый.

– И только не любовь!

– Ты влюбилась, – ответила система. – Любовь и погода, такова уж природа…

Она выключила систему. Для банальностей сейчас не время.

Ну уж то, что она влюбилась, было наихудшей новостью из всех возможных. Надо же, какое невезение! У нее были четкие планы, она собиралась учиться танцу под руководством одной из граций, может быть, стать ее помощницей, выступить в роли Музы. Теперь этим планам крышка. Она влюбилась в человека, в глупого человека! Это похуже, чем забеременеть. По крайней мере, беременность принесет тебе ребенка. А влюбленность не обещает ничего, кроме крушения предшествующих надежд и планов.

Нет, она не намеревалась принять подобную участь покорно. Прежде всего надлежало выбраться отсюда, чтоб одолеть искушение схватить Артура и задушить поцелуями, невзирая на презрение к нему, – уж такая странная штука любовь.

Влюбиться против собственной воли, да еще в человека! Тут безусловно следует что-то предпринять. Раненое божество инстинктивно ищет излечения; поражение любовью ничем не лучше любой другой напасти.

Давным-давно обнаружилось, что боги чрезмерно подвержены внезапным порывам. Замечательно разглагольствовать о божеских причудах и капризах. Но каждому понятно, что боги славны своим спокойствием, а вовсе не склонностью к поведению, какое даже люди не склонны признавать естественным. Сколько бы высококлассные бабники, как, например, Зевс, ни уверяли, что их амурные похождения – часть их божественной природы, однако в сердце, в глубине души, там, где совершаются подлинные оценки поступков и мыслей, они и сами прекрасно понимают, в чем тут соль.

Одно из важнейших различий между богами и людьми состоит в том, что люди разобщены и обречены полагаться лишь на собственные силы, а боги создали для себя программу поддержки. Если бог вдруг столкнулся с трудностями психологического свойства, он знает, что делать, – надо обратиться в Высшую Консультацию по Устранению Нежелательных Странностей. Во ВКУНС.

Что и сделала Меллисента, как только поняла, что Купидон подцепил ее на крючок. Она извинилась перед гостями – ей хотелось уйти красиво. А Артуру сказала:

– Слушай, было мило с тобой познакомиться. Но мне надо идти. Загляну к тебе как-нибудь еще, ладно?

– Конечно, – промямлил Артур.

Это была длинная грязная улица где-то в пределах Божьего царства, и никто никогда не предпринимал попыток ее обустроить и принарядить. Богам и богиням, которые попадали сюда, было не до архитектуры и убранства интерьеров. Соответственно Улицу Обновленных Мечтаний – более официальное название – с незапамятных времен даже не подметали. В сточных канавах громоздился мусор, а витрины выглядели так, словно здесь пронеслась пыльная буря. Осветительные фонари мигали, бросая тусклые оранжевые блики на все вокруг и превращая прохожих в призраки. Это была серьезная улица, не скрывающая своей серьезности.

Меллисента направилась прямиком в главную контору ВКУНС. Там даже витрины не было, только вывеска и стрелка, указывающая вверх. Преодолев три лестничных марша, подошла к двери, толкнула ее и очутилась в небольшой приемной, по углам которой стояли столики с наваленными на них журналами. И никого, кроме регистраторши, крупной суровой дамы с пучком на затылке.

– Чем можем помочь? – осведомилась дама.

– Меня поразила стрела Купидона, – пожаловалась Меллисента.

– Давно ли?

– Вероятно, меньше часа назад. Я прибыла сюда так быстро, как только смогла.

– Быстрота в таких делах существенна, – одобрительно произнесла регистраторша и, нажав кнопку на пульте, пригласила: – Проходите.

Она провела Меллисенту в соседнюю комнату, где стояла каталка на колесиках, и предложила лечь. Открылась другая дверь, и вошел высокий молодой бог при бородке, в длинном белом халате и с зеркальцем на лбу.

– Ужалена любовной стрелой, – пояснила регистраторша.

Доктор кивнул. Он постарался сохранить невозмутимость, но по складкам, побежавшим над бровями, Меллисента могла догадаться, что он воспринял случай как серьезный. Достав из кармана какой-то инструмент, доктор настроил индикатор и оплел запястье Меллисенты эластичной лентой.

– Ты что, будешь измерять мне кровяное давление?

– Нет. Это анализатор, проверяющий субстраты твоей крови и устраняющий их в случае нужды. Надеюсь, еще не поздно.

– Я прибыла сюда сразу, как только смогла.

Доктор пожал плечами.

– Скорее всего ты прибыла, как только тебе это представилось возможным, что далеко не одно и то же. Сперва ты извинилась перед друзьями или перед теми, кто был рядом, потом еще задержалась подправить макияж, а может, даже сделать звоночек-другой.

– Никаких звоночков, – заверила Меллисента. – Сразу сюда. Хоть я и не знала, что надо так спешить.

– Если бы ты видела столько чувственных отравлений, сколько я, ты прилетела бы сюда быстрее пули. – Он снял эластичную ленту, вгляделся в индикатор, нахмурился. – Да, ты отравлена, двух мнений быть не может. Но давай все-таки удостоверимся. О чем ты думаешь сейчас в первую очередь?

– Об Артуре Фенне.

– Это тот, на кого направлена твоя любовь?

– Да.

– Мне неизвестен бог под таким именем.

– Он не бог, он смертный.

– Проклятье! Тогда это более чем серьезно. Полюбить смертного для богини – сущее наказание.

– А то я не знаю! Можете вы мне помочь?

– Для того чтобы нейтрализовать яд косоглазием либо заиканием, слишком поздно. Отравлены все органы. Придется прибегнуть к замещению подсознания.

Доктор щелкнул пальцами. Из скрытых динамиков полилась старая земная песня «Это не любовь – мне слишком хорошо». Губительно назойливая музыка обрушивалась на Меллисенту, а регистраторша все наращивала и наращивала мощность. Одна из стен врачебного кабинета исчезла, на ее месте возникла обширная сцена с мерцающими огнями рампы. На сцену вышла группа танцоров и начала Танец здравого рассудка. Их выверенные, размеренные шаги сопровождались световыми проекциями кубистских картин. Меллисента ощутила, как ее втягивает в танец. Почти помимо воли ноги приняли ритм, руки грациозно взвились над головой, и она закружилась вместе со всеми.