Роберт Шекли - Лабиринт Минотавра (сборник)

– Он – часть нас, – возразил Кромптон.

– Ну и что? Прислушайся к себе, Кромптон. Ты ведь самая трезвомыслящая часть из нас троих. А теперь тебя словно бес обуял – ты готов отправить нас на верную смерть в этой паршивой реке!

– Мы ее одолеем, – не очень уверенно сказал Кромптон.

– Одолеем ли? – усомнился Лумис. – Ты слышал, что рассказывают о Кровавой реке? Но предположим, мы благополучно пройдем эту речку – и что нас ждет в самой Дельте? Маньяк-убийца! Он нас прикончит, Эл!

Кромптон не нашел подходящего ответа. Чем больше в процессе поисков он узнавал о Стэке, тем больше ужасался и одновременно все сильнее хотел найти его. Лумис никогда не стремился к реинтеграции, для него эта проблема возникла под воздействием внешних обстоятельств, а не в результате внутренней потребности. Но Кромптона всю жизнь обуревала жажда выйти за искусственные рамки своей личности, стать полноценным человеком. Без Стэка это было невозможно. С ним появлялась надежда, пусть даже призрачная.

– Мы продолжаем поиски, – сказал Кромптон.

– Ну пожалуйста, Элистер! Ты и я, мы прекрасно уживаемся друг с другом. Нам и без Стэка будет очень хорошо. Давай вернемся на Эйю или на Землю.

Кромптон покачал головой.

– Ты не согласен? – спросил Лумис.

– Нет.

– Тогда держись, Эл!

Личность Лумиса неожиданно пошла в атаку и частично захватила контроль над двигательными функциями организма. Кромптон на мгновение остолбенел. Затем, почувствовав, что власть уплывает из его рук, схватился с Лумисом не на жизнь, а на смерть. Это была безмолвная война при свете коптящей керосиновой лампы, который с наступлением утра все больше бледнел. Полем боя служил мозг Кромптона. Наградой за победу должно было стать тело Кромптона, которое тряслось мелкой дрожью в парусиновом гамаке и обливалось потом, вперив невидящий взор в керосиновую лампу и подрагивая жилкой у виска.

Личность Кромптона была доминирующей, но конфликт с Лумисом и чувство вины ослабили ее, к тому же она была подавлена грузом собственных сомнений. Лумис, хотя и был по натуре слабее, на этот раз собрался, чувствуя уверенность в собственной правоте, и целиком отдался сражению; ему удалось завладеть двигательными центрами и заблокировать поток опасных антител.

На долгие часы две личности схватились в поединке, и тело Кромптона, подвешенное в гамаке, стонало и корчилось, словно в лихорадке. Наконец, когда забрезжили серые предрассветные сумерки, Лумис стал одолевать. Кромптон попытался собрать последние силы для решающего удара, но ничего не вышло. Тело угрожающе перегрелось в этой битве: еще немного, и ни для одной личности не осталось бы оболочки.

Лумис продолжал наступление, захватывая все новые жизненно важные синапсы и подчиняя себе моторные функции.

К рассвету победа целиком и полностью была за Лумисом.

Глава 10

Лумис встал на дрожащие ноги, потрогал щетину на подбородке, потер онемевшие пальцы и огляделся. Теперь это было его тело. Впервые после того как он покинул Эйю, он видел и чувствовал непосредственно, сам; восприятие внешнего мира не фильтровалось и не ретранслировалось больше через личность Кромптона. Приятно было вдыхать застоявшийся воздух, чувствовать прикосновение одежды к телу, ощущать голод, просто жить! Он вернулся из мира теней в мир сверкающих красок. Чудесно! Он хотел, чтобы так было всегда.

Бедняжка Кромптон…

– Не волнуйся, старина, пойми, я и для тебя стараюсь.

Никакой реакции не последовало.

– Мы вернемся на Эйю, – продолжал Лумис, – и все образуется.

Кромптон то ли не хотел, то ли не мог ответить. Это слегка встревожило Лумиса.

– Где ты там, Эл? У тебя все в порядке?

Кромптон молчал.

Лумис нахмурился и поспешил в палатку командира.

– Я передумал, не буду я искать Дэна Стэка, – сказал Лумис полковнику. – Он и в самом деле слишком далеко зашел.

– По-моему, вы приняли мудрое решение, – сказал командир.

– Так что я немедленно возвращаюсь на Эйю.

– Все космические корабли отправляются из Йиггавилля, куда вы в свое время прибыли.

– Как мне добраться до него?

– Это не так-то просто. Думаю, смогу дать вам проводника из местных. Вам снова придется пересечь хребет Томпсона, чтобы добраться до У-Баркара. Советую вам на сей раз идти долиной Дессета, так как по лесам бродят орды Кмикты, а от этих дьяволов всякого можно ожидать. В У-Баркар вы попадете в период ливневых дождей, так что на зирни в Иниойо проехать не удастся. Можете присоединиться к каравану, переправляющему соль по кратчайшему пути через ущелье Ножа, если успеете. Если же опоздаете, направление легко определить по компасу, правда, при этом надо учитывать отклонения, характерные для данных областей. В Иниойо вы будете как раз в разгар муссонов. Это, я вам скажу, зрелище! Возможно, вам посчастливится поймать вертолет до Нью-Сен-Дени, а потом – до Йиггавилля, но сомневаюсь, чтобы они летали – из-за зикра . Этот ветер очень опасен для авиации. Так что, может, лучше вам добраться до Восточного болота на колесном пароходе, а затем на грузовом судне спуститься до Инланд Зее. По-моему, вдоль южного берега есть несколько удобных бухт, где можно переждать ураган. Сам я предпочитаю путешествовать по земле или по воздуху. Так что решайте, как вам удобнее.

– Спасибо, – сказал Лумис.

– Сообщите мне о вашем выборе, – попросил командир.

Лумис снова поблагодарил его и в сильном волнении вернулся в свою палатку. Он раздумывал о предстоящем путешествии через горы и болота, мимо первобытных поселений и диких бродячих орд. Он ясно представил себе, какие осложнения несут с собой ливневые дожди и зикр . Никогда еще его богатое воображение не проявляло себя с такой силой, как сейчас, рисуя жуткие картины обратного пути.

Трудно было добраться сюда; куда труднее будет возвращение. Ведь на этот раз его утонченная душа эстета будет лишена защиты спокойного, выносливого Кромптона. Ему , Лумису, придется ощутить на себе удары ветра, дождя, переносить голод, жажду, усталость, страх. Ему , Лумису, придется питаться грубой пищей и пить вонючую воду. И ему, Лумису, достанутся все утомительные будничные заботы, связанные с путешествием, которые раньше нес на своих плечах Кромптон.

Теперь на нем вся ответственность. Ему предстояло выбрать дорогу и принимать решения в критические моменты ради сохранения своей жизни и жизни Кромптона.

Справится ли он? Он ведь дитя города, чистый продукт цивилизации. Его проблемы всегда были сопряжены с капризами и странностями людей, а никак не с причудами стихии. Обитая в тщательно отделанных человеческих норках внутри городов-муравейников, он никогда раньше не сталкивался с грубой, первозданной мощью солнца и небес. Отделенный от земли тротуарами, окнами, дверями и потолками, он никогда всерьез не принимал рассказы о несокрушимой силе того гигантского, все перемалывающего механизма природы, которую с таким увлечением описывали в своих произведениях писатели древности и которая являлась великолепным исходным материалом для стихов и песен поэтов. Лумису, привыкшему нежиться под ласковыми лучами солнца в спокойный летний день или сонно прислушиваться к завыванию ветра за окном в штормовую ночь, эти рассказы всегда казались сильно преувеличенными.