Мэлори Блэкмен - Крестики и нолики

Мне расхотелось смотреть на Сеффи. Потом посмотрю. Не сейчас .

– Ты думаешь о тех полицейских в поезде, да? – спросила я.

Каллум даже не попытался это скрыть. Да и зачем скрывать? Будь я на его месте, они бы взбесили меня не меньше.

«Взбесили… Скажешь тоже, Сеффи. Они тебя не просто взбесили. А ведь прицепились даже не к тебе».

– Зачем ты напомнил мне про нашу поездку в Праздничный парк? – спросила я.

Каллум пожал плечами, потом улыбнулся.

– Потому что это был хороший день. День, когда мы были только вдвоем и нас никто не трогал – после того, как мы очутились в парке.

Неправда. Он хотел что-то сказать про нашу поездку в Праздничный парк и про то, что мама не пустила его ко мне. С его точки зрения это связано. Я не дура. И не настолько наивна, как раньше. Я наконец-то взрослею. Мне очень хотелось, чтобы Каллум рассказал мне, что на самом деле думает, что на самом деле чувствует, но, честно говоря, в глубине души я боялась. Поэтому небрежно кивнула – и все. Неважно, что я скажу Каллуму или еще кому-то: главное мое воспоминание о том дне – полицейские, и как они обращались с Каллумом, и как меня жгла обида за него, и как я сгорала со стыда за них. И за себя. В последнее время мне часто стыдно за себя, и, признаться, отчасти в этом виноват Каллум. Я не хочу, чтобы мне было стыдно за то, что я просто есть, но в его присутствии у меня возникает именно такое чувство.

В голове у меня вдруг поднялся целый вихрь вопросов. Как так получилось, что в старых черно-белых фильмах актеры-нули играли только тупых пьяниц и бабников? А актрисы-нули – только безмозглых служанок? Когда-то нули были нашими рабами, но рабство давным-давно отменили. Почему нулей показывают в новостях, только если новости плохие? Почему я теперь не могу смотреть на прохожих на улице, не задумываясь, чем и как они живут?

Я стала наблюдать за людьми: и за нулями, и за Крестами. Изучать их лица, позы, как они разговаривают со «своими». Как разговаривают с теми, кто не похож на них. И хотя нашла очень много различий, сходство все равно перевешивало. Рядом со своими нули держались непринужденно, что им редко удавалось при Крестах. А Кресты при появлении нуля вблизи всегда настораживались. Перехватывали покрепче сумки, ускоряли шаг, голоса звучали резче и бесцеремоннее. Наши жизненные пути пересекались, но никогда не соприкасались по-настоящему. Мир был полон чужаков, и все, что с ними связано, вызывало страх . Я больше ничего не могла воспринимать как данность. И собственную жизнь, и чужую. Ничего.

Не могу вспомнить, когда все так осложнилось. Несколько лет назад, а может, и несколько месяцев, жизнь была простой и понятной. Однако боль в груди яснее всяких слов говорила мне, что прошли те времена.

– Хороший все-таки был день, правда? – Каллум улыбнулся.

Я не сразу сообразила, о чем он.

– Да, хороший.

Правда, но не только правда, и не то чтобы ничего кроме правды.

Каллум, скажи, что у тебя на уме. Скажи, что бы это ни было. Я все пойму. По крайней мере, постараюсь…

Но он промолчал. Молчание затянулось, момент был упущен.

– Скоро зима. – Я вздохнула.

Зимой мне всегда становилось сложнее улизнуть из дому, чтобы увидеться с Каллумом. Когда я постоянно бегала на пляж, мама с этим мирилась, поскольку с ее точки зрения я любила помечтать, а на пляже мне хорошо мечталось. В отличие от городского дома, загородная резиденция почти не охранялась, и я, в сущности, могла приходить и уходить, когда вздумается – в пределах разумного. А зимой с точки зрения мамы прогулки на пляж были уже не в пределах разумного. Честно говоря, я и сама не то чтобы обожала спускаться на пляж в темноте. От сумрака, длинных теней и набрякшего от тишины воздуха мне становилось… не по себе.

– Кто тебя отметелил?

– Что, прости?

– Кто тебя побил? – повторил Каллум.

– Меня все спрашивают. – Я вздохнула. – Может, не будем на эту тему?..

– Ты что, хочешь, чтобы им все сошло с рук?

– Нет, конечно. Но я толком ничего не могу с этим поделать. Естественно, я собиралась обо всем рассказать директору, и пусть он их исключит, а еще я собиралась насыпать кнопок им в туфли и подловить каждую поодиночке. Собиралась – но они того не стоят. Что было, то прошло, и теперь я хочу обо всем забыть.

– Расскажи, кто это сделал, а потом можешь забыть, – попросил Каллум.

Я нахмурилась:

– Что ты затеял? Не дури!

– Ничего. Просто хочу знать, кто так с тобой поступил.

– Лола, Джоанна и Дионна из класса миссис Уотсон, – проговорила я наконец. – Но это уже неважно. Договорились?

– Договорились.

– Каллум!

– Мне просто было интересно. Да и что я могу поделать? Они – Кресты, а я жалкий нуль. – Каллум потеребил завиток на лбу, а потом отвесил мне низкий шутовской поклон.

– Прекрати!

– Что прекратить?

– Каллум! Это же я, Сеффи! Я тебе не враг.

– А я и не говорил…

Я прижала ладони к щекам Каллума.

– Каллум, посмотри на меня. – И убрала руки, только когда почувствовала, как он весь расслабился.

– Извини, – сказал он наконец.

– И ты извини, – ответила я. – И ты.

Вернувшись домой, я застал там скандал, и в кои-то веки он не имел отношения ко мне. У Линетт случился очередной «приступ», а Джуд, как обычно, позволил себе впасть из-за этого в истерику. Когда я шагнул за порог и услышал, как он орет на нее, я подумал: «Ничего нового, ничего нового!»

Но я ошибался.

Линетт впервые в жизни закричала на Джуда в ответ. Мои сестра и брат стояли нос к носу, а папа пытался вклиниться между ними и разнять, но где там. У Джуда из рассеченной губы текла кровь.

– Ты мерзавец, и больше ничего! – кричала Линетт во весь голос. – И к тому же невоспитанный!

– Я хотя бы в здравом уме! – бросил ей в лицо Джуд.

– Это еще что значит? – спросила Линетт.

– Джуд, не надо. Линетт, прошу тебя! – Особых успехов папа не добился.

Я посмотрел по сторонам в поисках мамы, однако сразу сообразил, что ее дома нет. Она ни за что не допустила бы, чтобы все зашло так далеко. Зато папа был дома и вел себя как обычно – то есть как слабак.

– Папа, что происходит? – Я потянул его за рукав.

Папа обернулся, хотел стряхнуть мою руку – а Джуд только и ждал, чтобы он отвлекся, и бросился на Линетт. Та ударила его по лицу. Миг – и папа снова вклинился между ними, чтобы разнять. С тех пор как у Линетт отключился мозг, я не видел, чтобы они с Джудом дрались.

– На что ты похожа?! Возомнила, будто мы недостойны даже дышать с тобой одним воздухом! – прошипел Джуд. – Так вот, у меня для тебя новости, сестричка. Когда трефы смотрят на тебя, они видят такую же белую, как я, сколько ни манерничай!