Maurizio Dagradi - Критерий Лейбница

Брайс взяла нож в кухонном уголке лаборатории и отрезала кусочек бифштекса квадратной формы стороной примерно в 4 сантиметра. Толщина составляла примерно восемь миллиметров.

Они переместили кусок с помощью второй машины и исследовали его в микроскоп, удостоверяясь, что все в порядке.

Маррон попробовал его.

– Вкус тот же самый. Консистенция тоже. Я бы сказал, что перемещение никак его не испортило.

– Так и должно быть, поскольку теория говорит о том, что машина обменивает непосредственно два объема в пространстве независимо от их содержания, – прокомментировал Дрю. – Что скажете, если попробуем с животной формой?

Профессор Брайс несколько мгновений раздумывала над этим, потом решила:

– Да, попробуем. Мы должны будем провести анализ по молекулярной биологии на уже перемещенных образцах, чтобы быть совершенно уверенными, но до сих пор полученные результаты подтверждают теорию обмена в пространстве. – Она поразмышляла еще несколько минут. – Исходя их биоэтических соображений, попробуем с формами, лишенными нервной системы. Если что-то пойдет не так, они, по крайней мере, не будут страдать. Увидимся после обеда, – сказала она и вышла.

Дрю и остальные сконцентрировались на теории в поисках решения проблемы мощности.

– Что-то ускользает от нас, – сказал Шульц. – Как мы поняли к настоящему моменту, активация машины создает сверхпространственный коннектор между объемами пространства, тянущийся от пластины А до пластины B. Коннектор подчиняется времени Планка 18, и в этот момент два пространства меняются местами.

– Если он действительно сверхпространственный, тогда мы деформируем очень плотное пространство, – вмешался Кобаяши. – Только так оправдывается необходимость такой большой мощности, повышаемой с расстоянием.

– Кажется, так, – согласился Шульц.

– Попробуем кое-что представить, может, нам это поможет, – вмешался Камаранда. Он приянл кафедральный тон, будто давал лекцию своим студентам. – Все мы живем в пространстве, которое считаем трехмерным, имеющим длину, ширину и высоту. Мы знаем, что тяжесть деформирует пространство, и это уже приводит нас в затруднение, потому что мы не можем понять эту ситуацию. Используем классическое подобие эластичной ленты, которая представляет трехмерное пространство. Если мы положим на эту ленту предмет, то он ее деформирует, прогибая под своим весом. Чем более тяжелым будет предмет, тем больше будет деформация, то есть прогиб ленты. Под весом мы подразумеваем массу , которая не зависит от тяжести, но ее порождает . Таким образом, мы видим, что увеличение массы приводит к увеличению деформации. Если мы положим на ленту второй объект меньшей массы, он скатится, приблизившись к предмету с большей массой. Такое поведение мы определим, как гравитационное притяжение . На самом деле предмет с меньшей массой тоже деформирует пространство в свою очередь, следовательно, происходит гравитационное притяжение в сторону более тяжелого предмета, но в меньшей степени. По аналогии с эластичной лентой, которая двухмерна, мы можем понять концепцию деформации пространства под силой тяжести. Она деформирует ленту перпендикулярно поверхности ленты, добавляя фактически размер к его геометрии. Предположим теперь, что мы возьмем нашу эластичную ленту и положим ее на гелевую пластину, которая, как мы знаем, является твердым эластичным коллоидом, легко деформируемым. Машина, с которой мы экспериментируем, расположена в трехмерном пространстве, которое представлено эластичной лентой, и, по-видимому, когда она активируется, то непосредственно приближается к гелевой пластине, являющейся дополнительным аспектом. Заметьте, что деформация порции геля создает канал, или Коннектор, который своими концами воздействует на эластичную ленту, то есть пространство, и обменивает между ними порции пространства, с которыми она соединена. После обмена Коннектор рассеивается, а гель возвращается к своему нормальному состоянию. – Камаранда сделал паузу после долго объяснения, а потом продолжил дальше свои рассуждения: – Очевидно, гель очень плотный, следовательно, требуется много энергии, чтобы сделать его жидким. По каким-то причинам, которых мы не знаем, Коннектор определяется только временем Планка, хотя воздействие энергии значительно большее, чем воздействие времени. За него мы принимаем полсекунды, верно? – спросил он, оборачиваясь к Кобаяши, который кивнул ему в ответ. – Должно быть что-то, что препятствует существованию Коннектора во времени, превышающим время Планка. Если бы он держался дольше, что бы случилось? Возможно, два пространства успели бы обменяться еще раз? Или это повлекло бы за собой постоянный обмен пространствами? Я не думаю, чтобы это являлось проблемой для геометрии пространства. Просто, дезактивируя машину, два пространства остались бы в последней достигнутой конфигурации. Может быть также, что если бы Коннектор длился дольше времени Планка, случился бы парадокс, свойства которого на данный момент я не могу представить, и только некий неизвестный закон природы вмешивался бы, чтобы помешать этому.

Все молчали, раздумывая над рассуждениями индийского математика.

Через несколько минут Новак вскочила на ноги, побледнев.

– О, Боже! – воскликнула она взволнованно.

Все испуганно посмотрели на нее.

– Нет никакого парадокса, – мрачно продолжила она. – Есть ошибка, однако!

Она подошла к доске и стерла часть с таким трудом найденных уравнений, будто они были написаны каракулями какого-то злостного студента. Она нарисовала эластичную ленту сверху, соединив два ее конца.

– Это Коннектор, как мы его назвали, – показала она на провод. – Он только что включен и начался обмен. Мы в нулевом времени процесса. Объем пространства А стартует и входит в коннектор. Как и в какой форме – мы не знаем. Но он начинает двигаться к противоположному концу. Одновременно объем пространства B делает тоже самое со своей стороны и начинает двигаться к противоположной стороне Коннектора. Проходит время Планка, и два пространства прибывают в место назначения, выходят из Коннектора и оказываются на месте друг друга. Мы во времени 1, и процесс закончен. – Она сделала эффектную паузу. – Но между временем 0 и временем 1, – сказала она голосом с нарастающей интенсивностью, – что находится на месте этих пространств, которые перемещаются по Коннектору? – закончила она истерическим криком.

На мгновение все были неподвижны.

– Нет…, – произнес Камаранда со стеклянным взглядом.

– Напротив, да! – закричала она еще громче. – Нет Ничего! – жестко добавила она.

У Дрю волосы встали дыбом.

Кобаяши открыл рот и снова закрыл.