Maurizio Dagradi - Критерий Лейбница

Брайс поставила коробку на полку и села в уголок в ожидании. Она понимала, что нужно подождать подходящего момента. Об этом говорили изнуренные лица коллег, неистово работающих с крайней сосредоточенностью.

Камаранда стоял у стола, склонившись над листом бумаги. Он закончил последние расчеты и записал результаты на лист. Потом быстро произвел еще какие-то расчеты, кивнул, поднялся и направился к Шульцу, прихватив свой лист.

– Энтропия равна 415J/K 20.

Шульц записал значение в функцию на доске.

– Кобаяши, у тебя есть результат по энергии?

Японец заканчивал вычисления очень сложного интеграла. Он поднял руку, призывая подождать несколько минут, пока он проводил расчеты на калькуляторе. Потом он записал результаты на листок, еще раз проверил и, поняв, что все правильно, изрек:

– 163000 Дж 21.

Шульц внес также и эти значения. Потом свои результаты работы сообщили Дрю и Маррон.

– Речь идет о толщине покрытия, равного двум миллиардам световых лет. Это лучшее приблизительное значение, которое мы можем тебе дать на настоящий момент.

Немец записал результат уравнения на график некой сферы, покрытой концентрической оболочкой.

Новак, стоявшая у доски с Шульцем, начала расписывать уравнение с только что полученными данными.

Из-за стола поднялась сияющая Маоко и подошла к доске с раздаточным материалом в одной руке и со своими пометками в другой. Указав пальцем на таблицу в инструкции, она сказала:

– Есть! Параметр R6! – триумфальным тоном воскликнула она. – Он составляет 190 микровольт.

Шульц написал 190*10 -6вместо x в формуле и произвел расчеты. Потом он застыл в ожидании Новак, которая вскоре представила ему некоторые результаты своих расчетов. Шульц внес их вместе со своими данными в новое уравнение.

Несколько минут он судорожно проводил вычисления под наблюдением своих коллег и, наконец, получил конечный результат. Уравнение теперь было сокращено до нескольких факторов и робко ждало последних шагов, чтобы узнать результат.

Он протер покрасневшие глаза, очерченные черными кругами, глубоко вздохнул и продолжил расчеты. Оставалось найти последнее число, которое он написал справа, будто не видя его.

Он не мог этому поверить.

Но это было именно так.

Новак кивнула, а за ней Камаранда и Дрю. Маоко и Кобаяши победно улыбались, глядя то на доску, то на коллег. Маррон обессиленно облокотился на стол.

– Термодинамическая система уравновешена, – заявил Шульц формально. – Принимая Вселенную за закрытую термодинамическую систему, помещенную внутрь оболочки толщиной в два миллиарда световых лет, и устанавливая параметр R6, рассчитанный мисс Ямазаки, мы можем определить триаду перемещения за счет обмена объемами пространства, среди которых известна любая точка Вселенной, с интервалом, определенным длиной Планка. Теперь обмененный объем входит в уравнение, используемое в предыдущей ситуации, но необходимая максимальная мощность для обмена объема, равного одному кубическому метру на расстоянии 10 миллиардов световых лет, составляет 5 гигаватт. Это, конечно, огромная мощность, но необходима специальная электростанция, но она доступна и достигаема.

Профессор Брайс подошла к ним.

– Могу я узнать, что произошло?

– Мы переделали концепцию вселенной, – сказал Дрю эмоционально. – Своеобразное функционирование машины обмена заставило нас развить модель, на которой до сих пор основывалась наука. Отныне термодинамическая система должна рассматриваться, как состоящая из толстой оболочки, внутри которой находится наша Вселенная. Оболочка и наша Вселенная могут обмениваться энергией в двух направлениях, при этом сохраняя постоянным энергетический баланс. Закон сохранения энергии сохраняется в такой модели, где оболочка является простой метафорой, позволяющей управлять термодинамикой внутри системы и заставляющей ее функционировать. С пространственно-временной точки зрения оболочка не является физической единицей, поскольку в реальности она приближается на пространственном уровне к пространственно-временной материи известной Вселенной. Это позволяет машине функционировать, потому что каждая точка нашей Вселенной является близлежащей к точке оболочки. Когда машина активируется, пластина А приближается к близлежащей точке на оболочке, как если бы открылась некая дверь, и порождает канал перемещения, который мы назвали Коннектор. Другой его конец находится в другой точке нашей Вселенной, установленной заданными нами параметрами. Поворотный параметр, R6, приводит к тому, что обмен объемами между пространствами A и B может осуществляться с использованием доступного количества энергии.

Биолог поняла только в общих чертах речь Дрю, но ей этого хватило. Важно, что все функционировало.

– Мы должны дать название этой новой модели, – заметил Маррон.

– Правильно! – согласился Камаранда, гуру математических моделей. – Я предлагаю назвать ее просто Система . Это просто для запоминания и быстро для произношения.

– Я согласен, – сказал Дрю. – Что скажете? – обратился он к другим.

– Для меня нормально, – ответил Шульц, и другие тоже поддержали его.

– Отлично, – произнес Дрю. – Теперь все-таки всем надо перекусить! – распорядился он.

Маррон был последним, кто покинул лабораторию. На пороге двери он обернулся и посмотрел на доску, где красовалось конечное уравнение по расчету мощности. Оно было невероятно простым по сравнению с неимоверными усилиями, затраченными на его поиск, и выглядело так 22:

где:

P = мощность, в Ватт,

d = расстояние обмена, в метрах,

V = объем обмена, в кубических метрах.

Брайс уже поела, следовательно, осталась в лаборатории проверять работы своих студентов. Все остальные широкими шагами направились в университетскую столовую, измученные и голодные.

Войдя и увидев почти пустой зал, Маррон вспомнил, что, не приходя обедать в положенное время, он не может встретить Шарлен. Может, она рассердится, но он надеялся объяснить ей, что занят своим важным и секретным исследованием, и она простит его.

В столовой все еще был неплохой выбор блюд, и все хорошо поели. Они разделились на несколько столиков, чтобы сбросить напряжение этого тотального погружения в науку, проводя бок о бок несколько часов подряд. Ели они почти в полном молчании, а те немногие фразы, которыми обменивались, носили расслабляющий характер.

После неспешного обеда они вернулись в лабораторию лишь к четырем часам. В тот день они совершили революцию в науке, поэтому не было причин спешить.

Войдя, они обнаружили Брайс, которая депрессивно качала головой, оставляя многочисленные красные линии в тетрадях своих учеников. Она повернулась в сторону вошедших коллег и помахала в воздухе исписанным листком.