Фредрик Олссон - Конец цепи

Он посмотрел на Коннорса и кивнул.

Это означало «спасибо».

Даже если он не хотел признаться себе в этом.

Коннорс оставался в комнате и наблюдал за Вильямом Сандбергом еще минуту, видел, как тот наклонился над своим оборудованием, проверил разъемы и провода, убедился, что все соединено надлежащим образом. В конце концов почувствовал себя лишним, решил не мешать и повернулся, собираясь уйти.

Он как раз открыл дверь, когда услышал голос Вильяма у себя за спиной.

– Коннорс, – позвал он.

Сандберг стоял сбоку от своих компьютеров. И то, как серьезно он смотрел, удивило Коннорса, и впервые он по-настоящему понял, что человек напротив него всего сутки назад пытался покончить с собой.

От усталого ироничного взгляда не осталось и следа. В нем появилось нечто иное, некий налет доброты, которого он не ожидал, хотя и следовало бы, и в какой-то момент Коннорс боролся с желанием подойти к нему, похлопать по спине, сказать, что все будет хорошо.

Но к сожалению, Коннорс сомневался в таком финале. Он просто кивнул в ответ. Спрашивай.

Вильям перевел дух. Обдумал каждое слово. Очень тщательно.

– Я вижу только одну причину, почему ООН понадобилось бы создавать секретную полувоенную организацию под своей эгидой.

Коннорс стоял неподвижно. Ничего не сказал, просто ждал продолжения.

– Если есть конкретная, всеобъемлющая угроза, направленная не против какой-то отдельной страны. Если что-то затронуло бы нас всех и возникли опасения относительно неизбежности такого развития событий. Если бы все обстояло так. И в случае беспокойства о последствиях в том случае, если общественность узнает. Тогда пожалуй.

Если у Коннорса еще и оставалась улыбка на лице, когда он повернулся, сейчас она исчезла. Он стоял неподвижно и смотрел прямо в глаза Вильяма, не отводя их ни на миллиметр.

Сандберг назвал причину, проще он сам не смог бы сказать.

Ни один из них не произнес больше ни слова.

А потом Коннорс повернулся и покинул комнату.

Уже далеко за полночь Кристина вернулась в редакцию. В руке она держала видавший виды пакет из супермаркета с бесцветными макаронными изделиями в столь же бесцветной бумажной упаковке. Не от голода, а по причине того, что по всем меркам вроде бы должна испытывать его, она собиралась разогреть их в офисной микроволновке уже неизвестно в какой раз, а потом съесть часть и оставить остальное у себя на письменном столе, чтобы уборщица забрала вместе с содержимым корзины для бумаг, когда придет спозаранку. Сама она надеялась к тому времени уже уйти домой.

Пребывание в офисе ночью вызывало какое-то особое чувство. Темп был ниже, те, кто работал, делали это в тишине, телефоны главным образом молчали, и сейчас их обычную для дневных часов непрерывную трескотню заменял шум вентиляторов, компьютеров и люминесцентных ламп. Если кто-то не хотел идти домой и, сидя в полном одиночестве, таращиться на себя в зеркале, редакция представлялась отличной альтернативой. Ты был не один, но единственное общение с коллегами сводилось к усталым кивкам, когда кто-то проходил мимо. И по ощущениям Кристины, именно это требовалось ей в такой вечер.

По крайней мере, обычно так все и получалось.

Но на письменном столе прямо напротив стеклянной стены ее кабинета горела настольная лампа, освещая включенный компьютер и одинокую кепку, лежавшую на блокноте рядом с ним.

Лео еще не ушел домой. И прежде чем она успела оглядеться и определить его местоположение, шум опрокинувшейся кофейной чашки со стороны кухни громом прозвучал среди монотонного гула электроприборов и заставил Кристину повернуться в ту сторону.

Он стоял у длинной мойки посередине кухонного отделения и с помощью огромного количества бумажных полотенец пытался помешать светло-коричневой луже из смеси молока и кофе стечь на пол и разбежаться по нему. Кристина молча наблюдала за ним, двигаясь в его сторону. Решала, можно ли ей улыбнуться из-за всего этого или надо испытывать беспокойство по поводу того, что ей достался такой помощник.

– Ты еще здесь? – спросила она наконец.

Лео поднял глаза. Он не слышал, как подошла Кристина. Просто развел руки в стороны, как бы показывая, да, вот он.

А на обратном пути те же руки захватили с собой кофейную чашку. Она лежала на боку, и он выругался про себя, прежде чем взялся за рулон с полотенцами снова, отмотал еще кусок и начал новые спасательные работы с целью остановить вражеский ручеек, уже прорвавшийся к самому краю стола.

– Ладно, – сказала она. – Раз уж мы все равно здесь…

Она поставила свою упаковку с макаронами в микроволновку и включила ее. Прислонилась к рядам кухонных шкафов и коротко рассказала о своей встрече с Пальмгреном, об их совместных размышлениях относительно того, кто и почему, и о его обещании попытаться выяснить, имеют ли оборонительные силы хоть какое-то представление о происходящем.

Особо не о чем было разговаривать, и она замолчала еще до того, как ее еда успела разогреться. Призывно посмотрела на Лео, словно передавая эстафету ему. Но он просто кивнул. Перевел дух, словно хотел сказать что-то, но не нашел нужных слов и повернулся к кофейному аппарату с целью снова наполнить свою чашку.

Ей приходилось все вытягивать из него клещами.

– А ты сам? Что ты узнал?

Он печально посмотрел на нее. Сформулировал мысленно ответ, прежде чем начал говорить.

– Немного, – сказал он. – Я пообщался с транспортной фирмой. Если верить им, они никого не посылали туда. То есть по адресу Вильяма. Но соседи уверены, что у грузчиков на спецодежде красовалась надпись «Стадсбудет».

– В какое время они там были?

– Никто не хочет признаваться, как внимательно они следят за соседями. Сначала они не знают, потом начинают наводить тень на плетень. Но где-то около полудня.

Кристина кивнула:

– А когда он исчез из больницы?

– Последний раз его видели в одиннадцать. Больше ничего не знают.

Пауза, прежде чем он продолжил:

– Записи с камер видеонаблюдения отправлены в полицию. Но никто не надеется там ничего найти. Ты же понимаешь. Больница. Неприкосновенность и независимость личности и все такое. Там камер всего пара штук. Если знаешь, как идти, пройдешь почти везде и ни разу не засветишься.

Следующее, сказанное им, удивило Кристину.

– Я попытался немного прогуляться везде сам. И после нескольких заходов прекрасно представлял, каких путей надо придерживаться. Это не составило особого труда.

– Ты побывал там?

– Мне же требовалось поговорить с ними.

Кристина кивнула. Не понимала, почему, собственно, это удивило ее. Возможно, она поступила бы так и сама. В принципе можно ограничиться и телефоном. Но лучше смотреть людям в глаза, когда разговариваешь с ними. Просто в глубине души она ожидала, что Лео выберет самый легкий путь. И когда он не сделал этого, она обрадовалась своей ошибке.