Фредрик Олссон - Конец цепи

Вильям сел на кровати, еще не успев додумать все до конца, уставился перед собой, не фокусируясь ни на чем конкретном, просто блуждал взглядом по комнате. Старался привести в порядок мысли. Почувствовал, как адреналин и эндорфины заплясали в его теле в то время, как он снова и снова прокручивал в голове все известное ему и пытался не засветить проявлявшуюся идею, и закрепить ее, и посмотреть, сохранится ли она.

И это ему удалось.

Все могло обстоять только так.

Четырехзначная основа.

Пальмгрен уже сидел за столом.

Он едва притронулся к своему кофе, хотя наверняка ждал ее по крайней мере четверть часа, и молча наблюдал, как Кристина сняла пальто и повесила сумочку на спинку стула, прежде чем опустилась на сиденье.

В его взгляде читалось беспокойство.

– Я связался с ними, – сказал он наконец.

Кристина кивнула, поблагодарив и показав, что она слушает, пусть ее внимание по-прежнему частично было сосредоточено на том, чтобы расположиться как раз напротив него и не пролить содержимое своей только купленной чашки кофе.

– Той работы, которую выполнял Вильям, больше не существует, – сообщил Пальмгрен. – Никто не воспринял его роль, по крайней мере один в один. Но…

Он развернул бумагу с целью освежить свою память, даже если и знал, что этого вовсе не требуется.

– Я нашел женщину, Ливию Эк, думаю, ей где-то тридцать сейчас или, пожалуй, тридцать пять. Она работала там в мое время в качестве ассистента, но сейчас взяла на себя многие из его обязанностей. Многие, но не все. Надо ведь понимать, что большинство из того, чем мы тогда занимались, многие из угроз, с которыми нам приходилось сталкиваться, уже не существуют.

Кристина не знала, как ей ответить, сделала глоток кофе, заполняя паузу.

– Получился ужасно странный разговор, – продолжил Пальмгрен. – То, о чем я хотел спросить ее, в любом случае принадлежит к разряду военных тайн, и она не могла сообщить мне никаких подробностей или ответить напрямую. Но сожалела о случившемся. Тоже ведь знала Вильяма. И просила передать, что сочувствует тебе.

Кристина пожала плечами. Подумаешь, она узнала, что какая-то тридцатипятилетняя женщина частично выполняет сейчас работу ее бывшего мужа и тоже расстроилась из-за его исчезновения. От этого ей было ни тепло ни холодно.

– Но, по большому счету, она подтвердила то, что и я говорил. У нее просто не укладывалось в голове, что сейчас существует какая-то организация с потребностью и тем более возможностью заниматься подобными вещами. И насколько ей известно, ни через Интернет, ни через другие средства связи не проходили никакие сообщения, намекающие на обратное.

– А если бы она что-то знала? Сказала бы тогда?

Пальмгрен понял смысл вопроса. Но он не мог знать этого наверняка. Однако все равно предпочел кивнуть в ответ.

– Мы разговаривали довольно долго. Она поняла твою ситуацию и под конец пообещала попробовать прозондировать почву и сообщить более подробно, если у кого-то другого возникнут предположения, до которых она не смогла додуматься.

– И что? – проявила нетерпение Кристина.

Пальмгрен довольно долго сидел молча.

Настолько долго, что продолжать в том же духе было уже неловко.

При этом он неотрывно смотрел Кристине в глаза.

– Вильям что-нибудь говорил тебе о компьютере, который он сделал?

– Мы никогда не разговаривали о работе. Во всяком случае, о его работе.

Пальмгрен не смог сдержать улыбку.

– Ты по-прежнему невероятно лояльна по отношению к Вильяму, – сказал он с ироничными нотками в голосе, хотя его тон оставался теплым и дружелюбным, без намека на враждебность.

– Я вот что тебе скажу, – пояснила Кристина. – К нам в сад тайком пробирались какие-то люди. Наш телефон слушали (пусть этого нам ни разу не удалось доказать), и периодически на улице перед нашим домом стоял микроавтобус, исчезавший, только когда приезжала полиция и парковалась по соседству. Я не хотела разговаривать о его работе.

Пальмгрен кивнул:

– Вильям руководил маленькой, вероятно, секретной группой. По пальцам можно перечесть тех, кто в курсе. Он создал устройство для взламывания неслыханно сложных шифров, оно стало лучшим из существовавших тогда, по крайней мере, насколько мы знали, и вопрос в том, по-прежнему ли оно среди лучших, действующих сегодня. Scientific Assistant for Reconstructional Arithmetrics [3].

Кристине понадобилось мгновение, чтобы переварить услышанное. Потом она, к собственному удивлению, улыбнулась.

– Вот дьявол, – сказала, но со всей свойственной ей нежностью. – Он назвал его Сарой.

Пальмгрен кивнул и наклонился вперед:

– В общем, никто не знал, где эта машина находится, никто, помимо специальной группы и людей на самом верху в цепочке тех, кто выделял деньги на такую деятельность или принимал стратегические решения. Ты же представляешь, как все работает.

Кристина кивнула:

– И что?

– Она не позвонила больше. Но через три часа после того, как я положил трубку… Не спрашивай меня кто. Не спрашивай почему… Но три часа спустя мне позвонили с номера, который не определился.

Кристина заметила, что задержала дыхание.

– Продолжай.

– Мужчина. Он не захотел представиться, но, по его словам, принадлежал к тому же подразделению. И сразу предупредил, что не будет отвечать ни на какие вопросы. И положит трубку, как только закончит разговор. Я сразу полез в письменный стол за моим магнитофоном, но не использовал его сто лет, и у меня оказались под рукой только бумага и ручка, а потом я слушал две минуты, пока он говорил, и, когда мы положили трубки, понял, что не записал совсем ничего.

– Что он сказал? – услышала Кристина собственный вопрос. Словно именно об этом он не собирался рассказать.

– Сара исчезла.

– Что ты имеешь в виду?

– Компьютер.

– Украден?

– Нет, если верить звонившему.

Пальмгрен собрался с мыслями и продолжил:

– Две недели назад из штаб-квартиры оборонительных сил дали знать о себе. Их интересовали материалы и оборудование, и они попытались придать этому такой вид, словно проводят инвентаризацию складских запасов по упрощенной форме и неформально, как бы между делом. И, помимо прочего, они спрашивали о Саре.

Кристина слушала. Забыла о кофе на столе перед ней. Сконцентрировалась на том, чтобы голос Пальмгрена не утонул в звучавшей в кафе музыке.

Неназвавшийся мужчина отреагировал на запрос.

Сара не числилась ни в каких официальных регистрах. Никто не смог бы просто позвонить и проверить, стоит ли она там-то и там-то. Только очень узкий круг лиц знал о ее существовании, а тот, кто знал, прекрасно понимал, для чего она предназначена. И если о ней спрашивали, значит, что-то происходило.

Три дня спустя они решили сами провести инвентаризацию.