Фредрик Олссон - Конец цепи

Стоун ответил, что он не уверен, и ему повторили уже сказанное. И он долго молчал снова, а представитель командования знал почему.

И когда его голос опять зазвучал в эфире, в нем появились личные нотки, вряд ли допустимые по инструкциям, но они со всей ясностью показали, что его самого мучили те же мысли, прежде чем он «бросил в бой» своего подчиненного.

– Иногда, – сказал голос в наушниках, – с моралью все не так просто. Порой надо выполнять решения, которые ты не понимаешь. А если ты знаешь, что преступление в отношении незначительной группы людей станет спасением для очень многих, наверное, просто необходимо выполнить приказ.

Амстердам быстро приближался, пилот уже видел его, как скопление белых и желтых точек в темноте, но его по-прежнему одолевали сомнения.

Его душа кричала, что он не сделает этого.

И одновременно он знал, что должен сделать.

И в тот момент, когда точки превращались в жилые дома, и прочие здания, и в город, где он вырос и который любил, яростная битва развернулась у него в голове.

Больницу с гражданскими не взрывают.

Просто-напросто не делают этого.

Взгляд Вильяма скользил по стене из экранов с новостными каналами и интернет-страницами со всего мира, висевшими бок о бок и содержавшими одну и ту же новость, когда он внезапно вцепился глазами в один из них.

На какое-то мгновение у него стало легко на душе, он испытал странное приятное возбуждение, и вся страшная реальность вдруг перестала существовать, как бы ушла на второй план, подарив ему короткое мгновение покоя и счастья.

С одного из мониторов там впереди на него смотрела его бывшая жена.

Смотрела не только на него, но и в глаза сотням тысяч людей в Швеции и, пожалуй, в других местах, а точнее, только в объектив камеры. И что, черт побери, она делала там? Стояла одна на крыше, свет вертолетов, жужжавших на заднем плане, разрывал темноту у нее за спиной, а прямо напротив, между ней и черным небом, находился металлический куб из нежно-голубых светящихся окон, и не вызывало сомнения, на что она смотрит.

– У них прямой эфир? – спросил он, хотя прекрасно знал это.

Никто не ответил.

– Эти экраны… Все в прямом включении?

Коннорс первым сделал правильный вывод.

Увидел фамилию женщины в телевизионном сюжете шведской интернет-газеты. Естественно, речь могла идти о совпадении, но, судя по взгляду Сандберга, это было не так.

Он кивнул, спокойно, с тенью сожаления в глазах.

– Да, все вживую, – сказал он.

И Вильям кивнул.

Ничего не сказал.

Кристина Сандберг находилась в Амстердаме. И она стояла перед больницей, которую скоро должны были уничтожить, и он знал об этом, а она и понятия не имела.

Когда боевой самолет появился в первый раз, Альберт ван Дийк каким-то непостижимым образом понял, что должно произойти.

Он все еще сидел на водительском месте в арендованном Кристиной Сандберг автомобиле. В кепке ее ассистента, с поднятым к лицу воротником пальто. Надеясь, что это выглядит словно он замерз и никто не подумает, что данный господин опасается оказаться узнанным кем-то из сотен проходивших мимо полицейских, даже если и то и другое соответствовало истине.

Он не хотел сидеть здесь.

Они находились с внутренней стороны всех ограждений. Кристине Сандберг удалось заставить полицейских пропустить их, чтобы, как она утверждала, отнести сумку в отель, и рано или поздно стражей закона могло заинтересовать, почему ей понадобилось для этого так много времени, и тогда они могли постучать по стеклу и узнать его, и на этом бы все и закончилось.

Но у него не оставалось выбора. Ему некуда было деваться. И сейчас он сидел здесь и страстно желал, чтобы она и ее помощник быстрее закончили свои дела и вернулись, и тогда они смогли бы убраться восвояси.

Альберт просидел так четверть часа, пожалуй, двадцать минут, когда появился боевой самолет.

Он пролетел на огромной скорости вплотную над самыми крышами домов, неслышно, как тень, и только потом на смену ему пришел рев реактивных двигателей, исчезнувший вслед за бомбардировщиком в темноте.

Альберт сидел, обратив взгляд к окну, и пытался понять, что же, собственно, видел. Боевому самолету нечего было делать здесь. Один вертолет вполне мог контролировать всю прилежащую территорию, пешеходов и автомобили и даже, пожалуй, сумел бы разобраться с каким-то из других вертолетов из всех газет и телевидения, пытавшихся отслеживать происходящее.

Но F-16? Он был лишним здесь.

В то самое мгновение, когда эта мысль сформировалась у него в голове, он понял, что ошибается.

Одна работа имелась как раз для такого самолета.

Единственная.

Он резко выпрямился на сиденье, достал свой новый «левый» мобильник, порылся в карманах в поисках визитки Кристины Сандберг с номером ее телефона. Затем вышел из автомобиля, нашел взглядом крышу мотеля перед собой. Как раз сейчас не играло никакой роли, узнает его кто-нибудь или нет, если он не ошибся в своем предположении, ему требовалось предупредить их, что находиться там наверху опасно для жизни. А если бы полиция захотела забрать его, они могли сделать это потом.

Бомбардировщик.

Его мысль выглядела безумной.

С другой стороны, весь день получился безумным для него.

Он не нашел визитку, полез в другой карман, начал рыться дальше.

Спешил.

Ему казалось, что он уже слышит шум двигателей возвращавшегося самолета.

В Синем зале ратуши царил тихий хаос.

Мужчины в форме перебрасывались взглядами, прижимали к уху телефоны, чтобы слышать немного лучше, кто-то покинул комнату, в то время как кто-то другой появился, все охотились за одной и той же информацией.

Бомбардировщик пролетел над целью, но не выполнил работу.

Больница стояла на своем месте вопреки ожиданиям, и в комнате все задавались одними и теми же вопросами, не получая ответов. Что произошло? Технический сбой? Пилот отказался выполнить приказ? Что-то иное? Какой станет следующая мера и как быстро они сделают новую попытку?

Вильям наблюдал за суетой вокруг себя.

Он только сейчас понял, какой властью обладает Организация, в руках которой он находится, насколько тесно она связана со всеми странами мира, с их правительствами или, по крайней мере, военными структурами. Ведь понадобилось всего несколько часов, чтобы идентифицировать цель, принять решение и изыскать ресурсы для его выполнения.

При всей сложности возникшей проблемы.

Он обнаружил, что потеет. И так сильно сжал руки в кулаки, что почти не чувствовал пальцев, и тяжело дышал. У него создалось ощущение, словно кто-то посадил его на электрический стул и включил рубильник, но ничего не случилось, и сейчас они собирались повторить попытку.