Филип Дик - Убик (сборник)

– О да, – ехидно сказала Мэри Риган.

– Да, ну и что? – Сэм Риган сердито взглянул на нее.

– Я сделал ей предложение, – сказал Барни.

Все с любопытством посмотрели на него.

– Странно, – сказала Хелен Моррис, – когда мы только что были все вместе, она нам ничего об этом не сказала, и, судя по тому, что мы знаем, вы встретились только…

Фрэн Шайн, перебив ее, сказала Барни:

– Ты же не хочешь жить с чокнутой неохристианкой? У нас есть печальный опыт: в прошлом году мы выставили отсюда одну такую пару. Здесь, на Марсе, они могут доставить множество хлопот. Помни, что у нас были общие мысли… она рьяно исповедует какую-то религию, со всеми обрядами и ритуалами, устаревшими идеями, она в это действительно верит.

– Я знаю, – процедил Барни.

– Это правда, Майерсон, я тебе говорю, – спокойно сказал Тод Моррис. – Мы живем здесь слишком близко друг к другу, чтобы еще ввозить какой бы то ни было фанатизм с Земли. Это случалось в других бараках, мы знаем, что говорим. Мы должны руководствоваться принципом «живи и дай жить другим», без абсолютистских догматов и убеждений – барак для этого слишком мал.

Он закурил и посмотрел на Энн:

– Странно, что такая красивая девушка исповедует такие взгляды. Ну что ж, это может случиться с каждым.

Он был, казалось, озадачен.

– Она была довольна? – спросил Барни у Хелен Моррис.

– Да, до некоторой степени. Конечно, сначала она расстроилась… в первый раз это естественно; она не знала, как совместно пользоваться телом. Однако она очень хотела научиться. Теперь все осталось ей одной, так что наверняка ей легче. Она еще наберется опыта.

Наклонившись, Барни Майерсон поднял куклу, Подружку Пэт в желтых шортах, майке в бело-красную полоску и сандалиях. Сейчас это Энн Хоуторн, подумал он. В некотором смысле, которого никто не понимает. Однако он мог уничтожить эту куклу, раздавить ее, а Энн – в своем воображаемом мире – никак бы не пострадала.

– Я хотел бы на ней жениться, – вдруг сказал он вслух.

– На ком? – спросил Тод. – На Подружке Пэт или на этой новенькой?

– Похоже, он имеет в виду Подружку Пэт, – язвительно сказал Норм Шайн.

– Наверняка нет, – отрезала Хелен. – И я думаю, что это хорошо: у нас было бы четыре пары вместо трех и одного одинокого холостого мужчины.

– Здесь можно напиться? – спросил Барни.

– Конечно, – сказал Норм. – У нас есть что пить; правда, это только эрзац-джин, но зато сорокаградусный, тебе наверняка хватит.

– Дайте мне немного, – сказал Барни, доставая бумажник.

– Это бесплатно. Корабли ООН сбрасывают его нам цистернами.

Норм подошел к закрытому шкафчику, достал ключ и открыл его.

– Скажи нам, Майерсон, – спросил Сэм Риган, – почему ты хочешь напиться? Из-за нас? Из-за барака? Из-за Марса?

– Нет.

Дело было не в этом, дело было в Энн и распаде ее личности, в том, что она сразу же приняла кэн-ди, не в силах примириться с тем, что она сдалась. Это было предзнаменование, которое относилось и к нему, – он видел на ее месте самого себя.

Если ему удастся ей помочь, может быть, ему удастся помочь и себе. А если нет…

У него было предчувствие, что если нет, то для обоих будет все кончено. Марс, как для него, так и для Энн, будет означать смерть. И наверняка скорую.

Вернувшись из мира Подружки Пэт к действительности, Энн Хоуторн была молчалива и подавлена. Это был плохой признак: Барни догадывался, что у нее те же предчувствия, что и у него. Однако она ничего не говорила, она просто пошла в его комнату за своим комбинезоном.

– Мне нужно возвращаться в Флэкс Блэк Спит, – объяснила она. – Спасибо, что позволили мне воспользоваться вашим набором, – сказала она колонистам, которые стояли вокруг, глядя, как она одевается. – Извини, Барни, – сказала она, опустив голову. – Это было некрасиво – оставить тебя одного, так, как это сделала я.

Он проводил ее до ее барака; они шли по песчаной равнине сквозь черноту ночи, не говоря ни слова и внимательно осматриваясь по сторонам, опасаясь местного хищника, о котором им рассказали, – похожего на шакала марсианского зверя, обладающего телепатическими способностями. Однако они ничего не заметили.

– Ну и как? – наконец спросил он.

– Ты имеешь в виду – каково ощущать себя бесстыжей кукольной блондинкой со всеми ее проклятыми тряпками, парнем, автомобилем и… – Она вздрогнула. – Ужасно. Нет, не то. Просто… бессмысленно. Ничего я там не нашла. Как будто я снова стала подростком.

– Да-а, – пробормотал он. Вот тебе и Подружка Пэт.

– Барни, – тихо сказала она, – я должна найти что-нибудь другое, и быстро. Ты мог бы мне помочь? Ты мне кажешься умным, зрелым и опытным. Перемещение мне не поможет… Чуинг-зет будет не лучше, во мне что-то сопротивляется, я не буду его принимать… понимаешь? Да, ты понимаешь, я знаю. Черт возьми, ты ведь даже и в рот этого бы не взял, значит, ты должен меня понять. – Она крепко стиснула его руку и прижалась к нему в темноте. – Я еще кое-что знаю, Барни. Они тоже сыты этим по горло, единственное, чем они занимались, когда они… мы были куклами, – постоянно ссорились. Даже на мгновение это не доставляло им никакого удовольствия.

– О господи, – сказал он.

Светя вокруг фонарем, Энн сказала:

– Это ужасно, я бы предпочла, чтобы было иначе. Мне было больше жаль их, чем… – Она оборвала фразу и некоторое время шла молча, потом вдруг сказала: – Я изменилась, Барни. Я это чувствую. Я хочу здесь присесть – где бы мы ни были. Ты и я, одни в темноте. А потом – ты знаешь, что потом… Мне не нужно объяснять, правда?

– Нет, – признался он. – Однако дело в том, что потом ты об этом пожалеешь. И я тоже, из-за тебя.

– Может быть, я буду молиться, – сказала Энн. – Это тоже нелегко, надо знать как. Ты молишься не за себя, но за других, мы называем это заступничеством. А тот, кому ты молишься, – это не Бог, который на небесах, где-то там, наверху… это Святой Дух, это нечто совсем другое, это ангел-заступник. Ты читал когда-нибудь святого Павла?

– Что?

– Новый Завет. Например, его Послания к коринфянам или римлянам… ну, ты знаешь. Павел говорит, что наш враг – смерть, это наш последний враг, поэтому, я думаю, и самый главный. Как говорит Павел, все мы отравлены, не только наши души, но и наши тела; они должны умереть, чтобы мы могли вновь возродиться в новых телах – нематериальных, неуничтожимых. Понимаешь? Ты знаешь, когда я была недавно Подружкой Пэт… у меня было странное ощущение, что… глупо об этом говорить или в это верить, но…

– Но, – закончил за нее Барни, – тебе показалось, что ты уже предчувствовала, что так будет; ты уже знала, какое это может быть ощущение, – ты сама мне об этом говорила на корабле.

«Многие, – подумал он, – тоже это прекрасно понимали».